Последний суд
Шрифт:
Перед глазами девушки мелькнул образ малышки, со смехом бегущей между домами.
«Это я?.. – думала она. – Воспоминание или воображение?»
Город Столбов принёс ей столько счастья и столько страхов. «Как я могу считать это место домом?» Но теплу в груди объяснить домыслы разума было очень сложно, и, не успела Ифе разобраться в собственных чувствах, как дверь в лавку снова открылась.
На улицу вышла Мив.
– Прости, что тревожу, – тихо сказала старушка. – Просто я волновалась за тебя. И… Я скучала, внучка.
Старушка
– Я тоже скучала. И не понимала, насколько сильно, пока не увидела вас здесь.
Слова были неспособны передать всю глубину радости от встречи и смятения, которые чувствовала аментет. Она надеялась, что Мив просто кивнёт или снова обнимет.
«Да, я бы хотела, чтобы она обняла меня», – с трудом улыбнулась Ифе.
Однако торговка платьями не двигалась, с тревогой глядя ей за спину.
– А-э… – из горла Мив вырвался скрипучий стон.
Что бы она ни пыталась сказать, у неё не вышло. Старушка замерла с не до конца вытянутой вперёд рукой.
Если Ифе и научилась чему-то после второй смерти, так это не доверять тому, кто подходит со спины. А в том, что Мив указывала на кого-то, сомнений уже не оставалась.
Ифе, не оборачиваясь, кинулась в сторону двери в лавку. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но не смогла произнести ни слова. Она замерла, не в силах контролировать собственное тело, в точности, как Мив.
Короткая вспышка грязно-лилового цвета ослепила аментет, и перед дверью лавки появились точные копии её и Мив, тихо о чём-то разговаривающих.
«Что происходит?! Почему я здесь, но в то же время там?..» Ифе не слышала шагов. Просто в одно мгновение перед ней шагнул высокий худощавый мужчина с впалыми щеками. Его чёрные узкие глаза, под которыми залегли глубокие тени, бесстрастно смотрели на аментет.
– Djet medu ar kha dua, – тонкие морщинистые губы сложились в формулу хека.
И, едва не сходя с ума от ярости и бессилия, Ифе в очередной раз лишилась чувств.
Её ненависть к песку теперь стала распространяться и на тьму.
В ткацкой лавке царила приятная прохлада.
После того, как Мив вышла поговорить с Ифе, Атсу растянулся на циновке, вытягивая длинные ноги. При этом он упёрся локтем в пол, оставив внушительную вмятину.
– Ох… – пробормотал мужчина, поспешно отдёргивая руку.
– Ты привыкнешь, – с улыбкой сказал Сет. – Помню, когда я впервые явился в мир смертных, то сломал не один предмет мебели.
– Все боги прошли через это, – ровно сказал Анубис. – В Дуате наши силы особенно
Атсу слушал богов, по-прежнему не до конца осознавая, что он стал одним из них. Но мысли про новообретённые силы помогали ненадолго забыть о Шани, снова потерянной для него.
Должно быть, Сет распознал тревогу в глазах вора, ибо следующие его слова явно были бессмысленным отвлечением.
– Расскажи о себе. Что-нибудь… Хм… Опасное.
Атсу недоверчиво покосился на богов.
– Опасное? Чтобы Каратель мог меня приговорить к чему-нибудь?
– Вряд ли ты сможешь превзойти его грехи, – сказал Анубис, исподлобья глядя на Сета. – Но, должен признать, мне тоже было бы интересно узнать о тебе больше, бог Атсу. В конце концов, мы теперь… ближе по своей сути.
– Инпу, дорогой, мне кажется или ты хотел сказать: «Мы теперь семья»? – ухмыльнулся Сет.
– Нет, мне хватает родственников, – отрезал Каратель.
Боги в ожидании посмотрели на вора.
Он не знал, что им рассказать. Что-то про кражи? Они наверняка показались бы бессмертным созданиям мелкими и скучными. «Сет просил поведать о чём-то опасном, – вспомнил Атсу. – Если расскажу про мистерию, в которой я его играл, то опасность мне действительно может грозить». Однако касаться этих воспоминаний ему не хотелось, ведь в них было так много Шани.
– Есть кое-что… – тихо начал вор. – Грех, в котором я не раскаиваюсь и который не спешу искупить.
– А вот это уже интересно, – хищно улыбнулся Сет, подаваясь вперёд. – Обещаю, что удержу племянника, если он попытается покарать тебя на месте.
Атсу не улыбнулся в ответ. Он впервые собирался рассказать эту историю, ведь до сей поры это была его личная ноша, не разделённая ни с кем.
Однако, начав рассказ, он с удивлением понял, что с каждым словом ноша становилась легче.
Атсу сидел в сердце трущоб прямо на грязной земле. Он привалился к куче какого-то дурно пахнущего хлама, но этот запах был несравним с вонью дешёвого пива, которое мужчина большими глотками пил из потёртого бурдюка.
Каждый новый глоток делал зрение всё более мутным и, главное, оставлял в мыслях только пустой звон.
– Атсу, пожалуйста, прекрати! Ты меня пугаешь!
Темноволосый смуглый мальчик встал перед вором на колени, пытаясь забрать у него бурдюк.