Последний танцор

Моран Дэниел

— Имя, которое он назвал миротворцам вскоре после освобождения, — начал Старейший, — звучало как Седон из клана Джи'Суэй. Не могу сказать, откуда взялось «Ободи». Он был выпущен из вневременного шара пришельцев весной две тысячи семьдесят второго года...

8

Занимайтесь любовью сейчас, ночью и днем, зимой и летом...

Вы пришли в мир только для этого, а все остальное не более

чем тщеславие, иллюзии и мусор. Есть только одна наука -

любовь; только одно богатство — любовь; только одна

политика —

любовь. В занятии любовью сосредоточены все

законы и все пророчества.

Анатоль Франс

Дэнис не спала этой ночью.

Ранним утром во вторник около четырех утра она надела камуфляжные брюки, что ей выдали, и черную майку, которая была на ней под вечерним пиджаком в ресторане «Экспресс», и босиком спустилась вниз в кафе.

Краска в коридоре светила тускло, примерно в одну двадцатую интенсивности обычного солнечного света. Это создавало приятный, интимный эффект; даже коридоры, несмотря на свои размеры, выглядели почти уютными. Неряшливое с виду коричневое ковровое покрытие оказалось мягким и теплым под ее ногами.

В кафе было темно и пусто. Дэнис прошла на кухню, обнаружила кофеварку и включила ее. Дождалась, пока кофе закипел, и с чашкой в руке вернулась в зал.

— Эй.

Дэнис вздрогнула от неожиданности. У входа стоял Лан Сьерран в купальном халате и тоже с чашкой в руке.

— Лан?

— Это я, — подтвердил он. — Не спится?

— Я работала с компьютером. Это меня немного вывело из равновесия, — сказала она, а про себя подумала, что этот смазливый малый слишком уж часто попадается на ее пути. Неужели за ней установили слежку?

Она ни на минуту не поверила, что Ободи, или Седон, или как там его чертово имя, прибыл во вневременном шаре из прошлого тридцатипятитысячелетней давности.

Или пятидесяти, или сколько бы там ни было.

Лан подошел, придвинул стул и сел, скрестив ноги и собрав вокруг себя халат. Халат выглядел таким старым и выцветшим, словно служил ему уже целую вечность. Держа чашку на коленях, Лан жестом пригласил Дэнис присоединиться к нему

— Я знаю, где хранится чай, если ты не можешь найти.

Дэнис забралась на длинный стол рядом с ним и приняла позу лотоса.

— Я нашла кофе. Он мне больше нравится.

— Сливки или сахар?

— Ни того, ни другого. Сливки — это молочный продукт, а сахар вреден.

Эти помешанные на здоровье такие зануды. Дэнис отпила кофе:

— Кофеин тоже не слишком полезен, но он, по крайней мере, быстро выводится из организма.

— Ты нашла в сеансе ответы на свои вопросы?

— Частично. Трудно было ожидать иного за одну ночь. В некоторых местах я даже не знала, какие вопросы задавать. Лан кивнул.

— Я сам несколько раз разговаривал с Кольцом. Это иногда утомляет. Он даже думает не так, как мы.

— Моя проблема была не в этом, просто обрушилось сразу столько информации. А самого его я нашла ну, скажем, достаточно понятным.

— Тогда ты очень странный человек. — Это было сказано так, что Дэнис нисколько не обиделась.

— Может быть. Ты начал о чем-то говорить, когда мы беседовали вчера... Позавчера на самом

деле. В мой первый день здесь. Один из моих вопросов, на которые не смогло ответить Кольцо, — почему миротворцы не пришли и не устроили промывку мозгов, как они делали в прошлом, когда численность участников подполья слишком возрастала. Вы отказались от проверенного способа делить организацию на тройки, и, мне кажется, разбить вас сейчас было бы совсем нетрудно. Кольцо сказало, что люди часто совершают ошибки, но на это непохоже.

Миротворцы знают, как бороться с ОДР. Я не понимаю, почему они этого не делают. Лан пожал плечами:

— На самом деле это легко. Они ударят, но только после Дня независимости, не раньше, чем мы предпримем свою попытку. Ты не думала, почему мы так решительно настроены начать революцию летом?

— Нет, — медленно ответила Дэнис, обдумывая вопрос. — Нет. А если бы задумалась, то предположила бы, что вы настроены выступить, пока ваша организация не разрослась до таких размеров, что стала бы трещать по всем швам. И еще я бы решила, что вы хотите сыграть на ажиотаже вокруг даты Трехсотлетия.

Лан хмыкнул.

— К черту ажиотаж! Это даст нам не больше очков, чем один киборг-гвардеец, выведенный из строя. Хотя ты почти попала в точку — мы слишком разрослись, чтобы и в дальнейшем оставаться в подполье. Как права и в том, что раньше, когда движение достигало такой численности, приходили миротворцы и щелкали нас как орехи. Угадай-ка, почему такого не случилось в этот раз?

— Не могу.

Лан Сьерран хищно улыбнулся:

— Генеральный секретарь Эдцор на нашей стороне. Дэнис изумленно уставилась на него:

— Не делай из меня дурочку.

— Ну наподобие того. Наверное, поэтому Кольцо и не смогло ответить на твой вопрос. Понимаешь, здесь задеты личные амбиции, то есть чисто человеческие эмоции. Эддор не позволит миротворцам уничтожить подполье до тех пор, пока мы не восстали. — Его улыбка стала шире. — Ну давай, я уже дал тебе все подсказки. А почему Эддор так поступает?

Ответ прозвучал у нее в голове словно ядерный взрыв.

— Боже мой! Этот мерзавец... Лан одобрительно закивал:

— Да-да-да. Но он очень умен. Введение военного положения меняет все. Выборы откладываются, законы попираются, никто не следит за их исполнением, а когда все закончится, когда миротворцы и Космические силы вгонят нас в землю — вот он, сидит у себя в Капитолии на четвертом сроке правления. И пятом, и шестом... Он не намерен уходить никогда.

— Мерзкая гадина!

— Ты удивлена таким поведением Эддора? — недоверчиво спросил Лан.

— Немного. Честно... немного. Лан посмотрел ей прямо в глаза:

— Ты самый странный человек из всех, с кем я встречался. Я тебе это говорил?

— Только что.

— За одним исключением. После Трента. Дэнис осторожно сказала:

— Я знаю, что ты встречался с Неуловимым Трентом, это было в твоем досье.

Глаза его удивленно расширились.

— Кольцо показало тебе мое досье?

— Нет, с чего ты взял? Досье на тебя есть и у миротворцев. Лан Сьерран моргнул, потом расплылся в восторженной улыбке.