Последний танец
Шрифт:
Но Лидия, казалось, не замечала устремленных на нее глаз. Она спокойно поднялась и взглянула на бронзовый барельеф над креслом главного судьи, изображавшим Правосудие с завязанными глазами.
Кэткарт бросил тревожный взгляд на свою подзащитную, и Дафна вспомнила опасения Роджера. А вдруг этот адвокат и в самом деле не так уж хорош, как о нем говорят? Способен ли он противостоять окружному прокурору? Время покажет.
Брюс Хо, шести футов росту, явно жаждал крови. В его чертах сказалось смешение негритянской, китайской и самоанской рас. Китти рассказывала
Брюс наклонился и что-то негромко сказал Джонни. Джонни взглянул на окружного прокурора, и Дафну поразило мрачное, суровое выражение его лица. «Ему нелегко», – подумала она, вставая.
Судья Кендалл, грузный высокий мужчина лет пятидесяти, с маленькими глазками на мясистом лице, недовольно прищурился, окинул взглядом зал, и неожиданно спросил:
– Неужели только я мерзну? Я был бы очень признателен, если бы кто-нибудь отключил кондиционеры. – Он уставился на помощницу шерифа, и та поспешила выполнить его просьбу.
Если в зале и было прохладно, Дафна этого не заметила – щеки ее горели от волнения.
Судья откашлялся в микрофон и произнес:
– Заседание суда считаю открытым. Прошу всех садиться. Мистер Кэткарт, вы готовы начинать?
– Да, ваша честь, – ответил адвокат.
Хо, не дожидаясь приглашения, поднялся во весь свой богатырский рост.
– Ваша честь, мы готовы доказать всем присутствующим, что обвиняемая Лидия Сигрейв совершила ужасное преступление…
Кендалл сделал ему знак замолчать.
– Это еще не судебный процесс, мистер Хо. Мы все в курсе дела. Предлагаю не зачитывать формальное обращение к суду присяжных. – Он поправил широкие рукава черной судейской мантии и вперил в Лидию суровый взгляд. – Миссис Сигрейв, вы понимаете, в чем цель данного судебного разбирательства?
Лидия встревоженно посмотрела на своего адвоката и неуверенно ответила:
– Да, ваша честь.
– Вы понимаете, что заявление, сделанное вами в полиции, может быть использовано против вас?
Лидия кивнула, и сердце Дафны сжалось.
– Прошу занести в протокол, что обвиняемая ответила утвердительно. Миссис Сигрейв, вы обвиняетесь в убийстве мужа. Осознаете ли вы, что вам грозит пожизненное заключение? – раздраженно спросил он.
Лидия снова кивнула. Кэткарт вскочил:
– Ваша честь, протестую, на мою подзащитную оказывают давление…
Кендалл остановил его властным взмахом руки и, прямо глядя в глаза Лидии, произнес:
– Миссис Сигрейв, это свободная страна. Вы имеете право защищать себя. – Бросив предупредительный взгляд на адвоката Лидии, он добавил: – Вы можете пренебречь советом вашего защитника. Я предпочел бы, чтобы по этому делу было сразу вынесено решение. Действовали ли вы по собственной воле, подписывая показания? – Кендалл держал в руке документ, вынутый из стопки бумаг, лежащей перед ним.
Китти сжала руку Дафны,
– Ваша честь, я предлагаю не выдвигать формальных обвинений, пока моя клиентка не пройдет полное психиатрическое обследование.
Не обратив внимания на эти слова, судья спросил:
– Миссис Сигрейв, по вашему мнению, вы психически здоровы?
Тень улыбки появилась на губах Лидии.
– Надеюсь, ваша честь.
– Значит, вы осознаете свои действия в ту ночь?
– Да, ваша честь. Кендалл откинулся назад.
– Ваше заявление отклонено, мистер Кэткарт. Давайте продолжим. Чего хочет ваша клиентка?
Дафна боролась с желанием перескочить через барьер, схватить мать и трясти ее, пока она не придет в себя. Китти, очевидно, поприветствовав это, вцепилась в руку сестры.
Дафна метнула взгляд на Джонни, и он перехватил его. На долю секунды их глаза встретились. Его взгляд смягчился.
Казалось, Джонни умолял ее простить его за то, что не сумел предотвратить случившегося с Лидией. А может, он просил прощения за вчерашний поцелуй на пляже? Поцелуй, приоткрывший дверь, которую она считала захлопнутой навеки. Дафна мучительно размышляла, войти в эту дверь или нет.
В зале суда воцарилось молчание. Затем, словно прося о милосердии, Лидия сказала:
– Ваша честь, я признаю свою вину.
Глава 8
На двери дома Китти под табличкой «Извините, закрыто» был прилеплен листок бумаги с написанным от руки текстом: «Траур в семье. Благодарим за проявленное терпение».
После похорон прошло две недели. Наступил май, со стороны океана подули ветры, небо расчистилось, и установилась ясная солнечная погода. Клуб леди-садоводов готовился к ежегодной выставке бегоний.
Кафе «Приятное чаепитие» было закрыто с середины апреля, но это не отпугнуло его постоянных посетителей. Во вторник, на следующий день после первого слушания дела Лидии, ровно в 7:05 Джози Хендрикс постучала тростью в запертую дверь кафетерия. Напуганная обилием репортеров, окруживших дом, она призналась, что зашла принести соболезнования. Но раз уж Джози здесь, не затруднит ли Китти налить ей чаю?
В среду к ней заглянул отец Себастьян и предложил отслужить заупокойную мессу по Вернону. Китти, тронутая до глубины души, угостила его кусочком пирожного с марципаном – горячего, только что из духовки.
Вскоре по городу прошел слух, что хотя «Приятное чаепитие» официально закрыто на неопределенный срок, для завсегдатаев делается исключение – достаточно постучать в дверь и сказать, как всем не хватает горячих булочек и ароматных пирожных. Так, Джо Доунли появился на пороге кафетерия и, робко переминаясь с ноги на ногу, смущенно пробормотал, что очень сожалеет о смерти отца Китти, а в газетах про ее мать пишут невесть что. Но Китти может рассчитывать на поддержку и помощь со стороны всех рабочих его цеха. Жизнь продолжается, и если Китти займется кафетерием, боль утраты утихнет. Да и работа не спорится без ее булочек с корицей.