Последний торпедоносец
Шрифт:
— А всё потому, что наш Боря стал её щупать, — сказал Сенька. — Малолетний насильник, в первом классе в больницу с девчонками не наигрался… Она ему в глаз плюнула, я в другой дал. За честь сестры.
— А мне это не грозит? — уточнил Игорь. — Кто-то, помнится, хотел меня вообще убить… — он осекся и передёрнул плечами.
— Смотрите, — Сашко встал на колени и вытянул руку в направлении горных склонов. Все повернулись в ту сторону.
Далеко — километрах в трёх от мальчишек — под беспощадными солнечными лучами ярко поблёскивало стекло. Игорь ничего не понял, но
— Бинокль…
— Извращенцы, что ли? — уточнил Игорь. Сенька повёл плечами:
— Ага. Религиозные… Турки смотрят. Не бойся, им в данный момент наши задницы без разницы. Это они так… контролируют.
Мальчишки перестали обращать внимание на блеск. Но Игорь чувствовал себя словно пришпиленным к большой белой картонке. И начал одеваться.
— Нервный товарищ, — сказал Николай. Встал в рост и, качнув бёдрами, сделал чудовищно неприличный жест в сторону гор.
Сверкание исчезло. Мальчишки засмеялись.
— Засмущал, — заметил Сенька. — Давайте правда одеваться, мне тоже к отцу в мастерскую надо.
Одевшись раньше других, Игорь подошёл к краю скалы и, приставив ладони козырьками к бровям, взглянул на солнце ещё раз.
— Солнцеворот, — повторил он по слогам.
Глава 9
ХОЗЯЙСТВО ГУБИНА
Враг вцепился в Россию кровавым клещом,
но последняя гордость в истерзанном мире
ты шагаешь по улицам в сером мундире
со значком коловрата под черным плащом.
На груди твоей свастика и над судьбой,
говоришь в озарении майского солнца
— Знаешь, как уходили в поход крестоносцы?
Только меч и Евангелие брали с собой…
Игоря разбудили Генка и Надька. Ночь была жаркая, очень, Игорь спал с открытой дверью и, проснувшись вроде бы на секунду, увидел, что постояльцы… как ему показалось — танцуют. Девчонка — в купальнике, Генка — в плавках. И только через несколько секунд сонного моргания Игорь понял, что это рукопашный спарринг. И без шуток, пожалуй.
Нет, конечно. Генка не то чтобы поддавался, нет — просто сдерживал себя. и непонятно было, что это такое. Движения обоих были скупыми, экономными, без красивых поз, не напоминавшие ничего из того, что Игорь мог видеть по телику или ещё где-то. Наконец Генка бросил: "Ну хватит, " — и, обняв девчонку, скрылся вместе с ней на веранде.
Игорь перевернулся на спину и тяжело вздохнул. Обнять бы так Наташку… В принципе, можно попробовать. Может, и получится. Только вот сейчас… (Игорь посмотрел на часы)… сейчас припрётся Денис. Как раз к завтраку.
Игорь поднялся и начал складывать в припасённый с вечера пакет бумаги «Шторма». Пусть лежат там, где работают продолжатели дела этого странного партизанского отряда… Мальчишке стало обидно за своего отца. Почему он так поступил? Неужели и правда струсил?
А ведь был ещё один вариант. Пожалуй, даже более мерзкий. "Нос по ветру", назывался этот вариант, и отец любил повторять эти слова. Повзрослел, поумнел — и легко отказался от "детской игры".
Игорь
Мальчишка покатал по дну ящика патрончики, разостлал на голом колене галстук. Примерил, но потом положил обратно. И услышал свист Дениса.
Денис не полез сразу в подземелье. Спрятав мотоцикл, он уселся, как в прошлый раз, посреди травы и сказал, срывая былинку:
— Давай посидим немного.
Посидим так посидим — Игорь не имел ничего против и устроился рядом. Воздух сонно гудел, от земли шёл ровный сухой жар. Игорь подобрал несколько камешков, перебрал на ладони. Один оказался кусочком сосуда. На коричневой глине чернели линии и штрихи, складывавшиеся в свастичный орнамент
Игорь усмехнулся, подбросил черепок на ладони. Спросил:
— У тебя девчонка есть?
Денис отозвался словно бы нехотя, но подробно:
— Была. Она уехала зимой. С родителями. В Воронеж. Три раза написала, я тоже. Потом я написал, а она не ответила. Я опять написал… Ну и ясно. Если бы не уехала — тогда, может, другое дело… Но мы, дети, в таких делах ничего не решаем. Это не торпедным катером командовать… Я люблю здесь сидеть, — безо всякого перехода добавил он. — Тихо, спокойно.
Ничем голову забивать не надо.
Игорь лёг на живот, подпёр голову руками:
— Ну и не забивал бы. Жил бы, как все живут.
— Не могу, — пожал коричневыми, словно лакированными, плечами Денис. — Из-за отца не могу. Он себя простить не может. Что не защитил родину, понимаешь?
— Не знаю, — признался Игорь. — По-моему, один человек ничего не сделал бы.
Денис не ответил. Он поднялся, отряхнул шорты и пошёл к краю обрыва, как будто решил совершить самоубийство.
В домике около причала Денис включил электрообогреватель. Игорь положил на стол пакет, огляделся, пытаясь привыкнуть к мысли, что это и есть настоящая база Великой Отечественной — не реконструкция, не подделка. Стояли аккуратно застеленные двухъярусные кровати вдоль двух стен, вдоль третьей — металлические шкафы. В центре — стол и стулья. Всё было очень обычно. Наверное, в те времена только плакат не висел на стене. Вернее, их там было два. Старый — и новый. На одном воин в плащ-палатке вздымал вверх, в грозовое небо, самозарядку. Ниже шла надпись:
ОТСТОИМ МОСКВУ!
На другом — рабочий держал на плече молот.
РУССКИЙ! НАВЕДИ ПОРЯДОК В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ!
— призывал плакат.
— Ну, смотри, — Денис распахнул шкаф. Металлические дверцы неприятно лязгнули. Внутри, в ячейках, стояли рядами коробки с патронами, корпуса гранат, завёрнутые в промасленную бумагу палочки запалов, а главное — оружие. — Вот мой маузер, — Денис любовно погладил большую деревянную кобуру на узком ремне, из которой уютно торчал краешек пистолетной рукоятки. — Сенькин ТТ… а вот ТТ Борьки… Лёшкин наган… вот ППШ Кольки, Званко, Сашко… вот дегтярь Генчо… ТТ Сашко… у остальных наганы…