Последний трюк
Шрифт:
Ванда промолчала.
Ресторан, который выбрал Роско, был под стать ему самому: уже переживший свои лучшие дни, слегка потрепанный, но довольно приятный и хорошо освещенный. Роско галантно подвинул стул для Ванды, но Ферлини плюхнулся на него, схватил со стола булку и разломил ее пополам. С набитым ртом, он обратился к Роско.
– Тебе бы, Фил, следовало посмотреть на меня сегодня. Я был в своей самой лучшей форме. Вон Ванда не даст соврать, да, Ванда?
Ванда вымученно улыбнулась:
– Публика сегодня была хорошая.
– Публика хорошая? Да меня три раза вызывали
– Я тебе говорю, Фил, что номер с разрыванием и освобождением еще долго будет проходить на "ура" и иметь успех. А я собираюсь быть на гребне его. Особенно после того, как проведем трюк на воде.
– Что? Опять?
– заорал Фил.
– Слушай, мы не выпили еще ни капли, а ты опять за старое.
Ферлини довольно загоготал и крикнул официанта.
Для Ванды этот обед был утомителен от начала и до конца. Ферлини и его менеджер говорили и говорили. Все это она слышала уже много раз.
– Пойми, Джо, - говорил Роско, - времена теперь не те. Несколько лет тому назад хороший пресс-агент мог бы поднять шумиху вокруг "парня-разрывателя цепей" прямо на первой полосе большой газеты. Да только Гудини мертв, Джо, не забывай это.
– Да, Гудини умер. Но я жив. Я - Джо Ферлини!
– Ну, от излишней скромности ты, Джо, никогда не страдал.
– Послушай, - раздраженно сказал Ферлини.
– Ну что такое делал твой Хаудини чего не мог бы сделать я? Я работаю с тросами, цепями, кандалами. Могу освобождаться из мешков, коробок, корзин с крышками, сундуков. Могу делать трюк с наручниками и смирительной рубашкой. Могу делать такие трюки, какие и не снились этому Хаудини. Кроме того, тебе же известно, что он трюкачил с фальшивыми материалами...
– А ты так никогда не делал, - хмыкнула Ванда.
– Ну, я тоже иногда. То есть, у меня тоже бывали и фальшивые гвозди, и отмычки, и прочее хламье. Но ты ведь знаешь меня, Фил. Лучшие свои номера я делаю мускулатурой. Разве не так?
– Так. Так. Ты великий человек, Джо, - устало сказал менеджер.
– Я сохраняю форму. Спроси у Ванды. Каждый день по часу работаю со штангой и до сих пор могу раздуть свою грудную клетку до огромных размеров. Я смогу проделать этот трюк на воде. Фил, это будет сенсация.
– Но ведь это уже было, было, Джо. Вот что пытаюсь втолковать тебе. Люди не захотят смотреть все это снова.
Ферлини презрительно фыркнул.
– Ты слишком много пьешь, Фил, и у тебя от этого размягчение мозга. Да, это уже было. Но когда? Сколько лет прошло с тех пор? А с твоим умением создавать рекламу и налаживать контакты, это может быть по-настоящему крупным делом. Ну, что скажешь?
Роско вздохнул, и это был вздох поражения.
– Ладно, Фил, раз уж тебе так хочется. Как ты собираешься все это обставить?
Ферлини просиял.
– Все будет отлично, Фил. Можешь быть уверен. Прежде всего я дам надеть на себя наручники, потом пусть обмотают мое тело шнуром длиною около пятидесяти футов. Далее - колодки из железа. Потом пусть меня уложат в мешок и завяжут сверху. Затем все это засунут в железный сундук, закроют
– Как скоропостижная смерть. Ладно, допустим. Но что из этого будет трюк, а что мускулатура?
– Мускулатура только для шнура. Я раздую до возможных пределов свою грудную клетку, когда меня будут затягивать, а когда ослаблю ее, провод сам спадет. За двойным обшлагом брюк у меня есть отмычки от наручников. Как только я скидываю наручники, беру бритву, спрятанную там же, и разрезаю мешок. У сундука фальшивое дно. Я с силой его выбиваю и выплываю на поверхность. Весь реквизит идет на дно, а я появляюсь из воды, благоухающий, как роза.
Он победно взглянул на Роско.
– Ты хоть хорошо плаваешь?
– Лучше всех. Об этой стороне дела можешь не беспокоиться. Однажды мальцом, я надумал сбежать из дома. И знаешь как? Переплыл Канал. Вот какой я пловец.
– Мы могли бы сбросить тебя с моторной лодки, подождать пока ты выплывешь и забрать. Это уменьшило бы риск.
– Конечно, это надежнее. Я знал, что ты поймешь меня, Фил.
– Все я понимаю, но только мне это не нравится. Эй, официант, где же наш виски?
С балкона отеля на третьем этаже Ванда наблюдала, как ее муж плавал в бассейне, расположенном во дворе гостиницы. Он плыл, откинув голову с седеющими, гладко прилизанными и слегка вьющимися на концах волосами, рассекая воду, как акула. При этом мощные мускулы на спине и плечах играли и переливались при каждом движении его рук. Когда-то, лет пятнадцать тому назад, она бы замерла в восхищении при виде такого зрелища. Но с той поры поумнела и знала, что Великому Ферлини нужен был один единственный поклонник, которого он видел каждый день в зеркале, когда брился. Со вздохом она вернулась в комнату, села и равнодушно перевернула страницу "Вэраети". Немного спустя раздался робкий стук в дверь, и она сказала: "Войдите". Дверь открылась, на пороге стоял Бэггет. С удивлением Ванда почувствовала, что краснеет и еще почему-то почувствовала себя виноватой.
– Томми! Что ты здесь делаешь?
– Мне нужно было встретиться с тобой, Ванда. Я увидел, что Джо в бассейне и подумал, что это самое подходящее время. Похоже, что он там пробудет до конца дня.
– Скорее всего, ты прав.
Она была очень взволнована, хотя и пыталась это скрыть. Предложила Бэггету выпить, но он отказался. Попыталась завести какой-то незначительный разговор, Бэггета он не заинтересовал. В следующее мгновение она оказалась в его объятиях, но, почувствовав себя неуютно, высвободилась и тут же начала говорить о муже.
– Ты не представляешь, Томми, какой он стал. И с каждым годом, да что там с каждым годом, с каждым днем становится все хуже и хуже. Единственное о чем он думает, это о своих выступлениях, день и ночь только об освобождении, освобождении. Освобождении от цепей, от наручников, из ящиков... Иногда мне кажется, что я схожу с ума, честное слово... Когда мы были в Луисвилле, в прошлом году, я даже какое-то время ходила к психиатру. Ты не знал об этом? Я ходила к нему, но вскоре муж получил работу в Лас Вегасе, на том все и кончилось.