Последний урок
Шрифт:
Когда дверь за учителем закрылась, Гуров открыл сейф. В нем стояло несколько бутылок коньяку и коробка конфет для почетных гостей: событие придется, как положено, завершить в кабинете. Директор вытащил початую бутылку коньяку, плеснул в стакан небольшую дозу, проглотил, чмокнул, закусил шоколадной конфеткой, запер сейф и снял трубку. Он набрал номер, соединился со знакомым в "Вечерке" и сообщил суть дела.
– Оценил? Тогда быстрей присылай сотрудника, можно и фотокорреспондента.
Вбежала, запыхавшись, Марина Яковлевна.
– Куда вы все запропастились?- спросил
– Все-все нормальненько.
– Текст продумали?
– Очень сердечный, как вы велели. Написали: "Прощайте, дорогой учитель Павел Павлович!"
Гуров поморщился.
– Что-нибудь не так?- встревожилась Марина Яковлевна.
Директор потер пальцами, словно ощупывая лозунг.
– У-у-у, вас могут неправильно понять, не чувствуете? Срочно снимите с урока десятиклассников, пускай перепишут: не прощайте, а - до свидания. У нас же не похороны. И потом это... "дорогой учитель". Знаете, кто у нас учитель? А вы Пал Палыча так называете. За это опять нагоняй. Нет уж, с меня хватит. Значит так: "До свидания, Павел Павлович". Ну, можно еще восклицательный знак. И больше никакой самодеятельности! Выполняйте.
Кивнув, Марина Яковлевна побежала было обратно. Полковник прав, глупо написали. Как она сама не сообразила?
– Кстати.- окликнул директор, предварительно окатав глазами ее обтекаемый задик.- А что с цветами?
– Деньги собрали. Букет с рынка ребята уже притащили. Не очень эффектный, да уж какой добыли.
– Попрошу вас.- Гуров сделал паузу.- Букет для вручения разделить, сделать два.
– Два?!
– Два. Приедет академик Дорофеенко.
– Боже мой!
– Поменьше эмоций, побольше дела. Найдите старшую вожатую. Пусть подготовит пионеров для встречи, как положено. Отмените урок, но чтобы всех одеть - белый верх, темный низ и при красных галстуках. Горниста и знамени, я думаю, не надо, не тот случай. Вызовите секретаря комсомольской организации. Надо оповестить комсомольцев, чтобы у всех были на груди значки. Проследите лично.
Порозовев от волнения, Марина Яковлевна хотела что-то спросить, но Гуров жестом дал понять, что дальнейшие разговоры неуместны. Он проверил, закрыт ли сейф, запер кабинет и направился в учительскую.
Народу там набилось битком, и гул стоял ничуть не меньше, чем в коридорах на перемене. Учительницы начальных классов детей отпустили и все явились как одна. Предметники, даже те, кто хотел увильнуть (и без того дел полно), или те, кто, вслух не высказываясь, отрицательно отнесся к уроку (это панихида какая-то!), все же, боясь гнева полковника, заглянули в учительскую. Свои и гости гнездились кучками. Инструктор из райкома стоял особняком с выражением большой ответственности на моложавом, но заплывшем от недостатка двигательной активности лице.
Чужие шепотом спрашивали своих, где академик, а те пожимали плечами. Корреспондент из "Вечерки" рассказывал заведующему роно, как несколько лет назад в газете проскочила ошибка. Вместо слов "пионер космоса" в газете чуть не напечатали "старпер космоса" - наборщик пошутил.
– Небось, снизили бы вам оценку за дисциплину.- пошутил, в свою очередь, завроно.
–
– Не, он по паспорту чистый.- быстро ответил завроно.
– Читателям его паспорт не виден. Мне-то все едино, но редактор закривляется.
Вновь вошедшие подходили к Пал Палычу, который старался держаться в стороне. Жали руку, хлопали по плечу, желали успеха в личной жизни. Он всем кивал и виновато улыбался, обалделый от почестей.
– Стулья в класс затащили?- крикнул кто-то.
– Отнесли, отнесли.- успокоила Марина Яковлевна.
– Еще отнесите.- распорядился Гуров.- возьмите из актового зала.
Гуров, сжимая в ладони связку ключей, стоял в дверях, одной ногой в учительской, другой в коридоре, чтобы быть в курсе всего происходящего.
Ровно в тринадцать десять уборщица тетя Настя в надетом поверх зеленого цветастого платья синем мужском пиджаке с медалью за победу над Японией вытерла подолом руки и с неизвестно откуда взявшейся военной выправкой, печатая шаг, подошла к выключателю звонка.
– Подожди.- остановил ее директор, глядя в конец коридора.- Я скажу, когда начать.
– Дык время же!
– Время подождет.
Он наклонился к завучу:
– Пионеры у входа выставлены?
Марина Яковлевна испуганно развела руки:
– А как же! Все нормальненько...
– М-да-а...
– Класс на взводе, Пал Палыч тоже не железный.- тихо пропела она.Может, отложим урок, то есть перенесем?
– Скажете тоже!- Гуров поморщился, оглядел учительскую и приглушил голос: - Тут люди из райкома, из роно, из других школ... Ладно! То, что Дорофеенко опаздывает, в целом еще лучше. Он войдет в сопровождении пионерского строя прямо во время урока. Улавливаете мою мысль? И это будет торжественный и эффектный воспитательный момент: встреча учителя и ученика на глазах детей и общественности. Возвращение блудного сына. Это я шучу, конечно, вы поняли? В общем, начнем! Вас я прошу остаться у входа и лично следить за встречей академика.
– Остаться?- Марина Яковлевна всплеснула руками, и глаза у нее поглупели.- А урок?
– Да не имеем мы права ставить личные желания выше долга. Настя, давай!
– Звони, тетя Настя, звони! Что ты по сторонам зеваешь?- приструнила ее Марина Яковлевна.
Директор повернулся ко всем:
– Даем звонок. Прошу, товарищи!.. Пал Палыч, дорогой, ты готов? Тогда вперед иди, вперед!..
– Почетный-то гость ваш где же?- спросил корреспондент.
– Не волнуйтесь.- успокоил Гуров.- Всему свое время.
Настя по привычке вытерла ладони о платье и подняла руку, будто давала команду "Огонь!" орудийному расчету. Щелкнул выключатель, но звонка не последовало.
– Опять заел, проклятый! Уж сколько раз просила отремонтировать, а толку-то что.
Она стала тормошить выключатель, стукнула кулаком по боку. Учительская заулыбалась.
– Не хочет школа спешить с твоим уроком, а, Палыч?- сказал завроно.
Комарик стоял весь белый, а тут вдруг покраснел, будто это он был виноват, что звонок не работает.