Последний в черном списке

Сухов Евгений Евгеньевич

— Здесь она живет, — женщина показала на соседнюю дверь. — А вам чего надо-то?

— Владислав Лерайский здесь жил? — спросил Перегудов.

— Здесь. А что случилось?

— Это я и пытаюсь выяснить. Вы не знаете, кто еще живет в этой квартире, кроме его жены?

— Да вы что? Они развелись уж давно с Владиком-то. С новым хахалем она живет. С Виталием. Щупленький такой, два вершка от пола… Владислав-то красавец был по сравнению с нынешним.

— Да что вы? И давно они развелись? — Перегудов подыгрывал соседке, распаляя ее словоохотливость.

— Да

уж месяцев шесть как! — голос женщины звучал гулко, эхом отражаясь от стен подъезда. — Сживет она Владислава. Как она его за квартиру гоняет! Я вам вот что скажу: эта баба на что только не пойдет ради денег! Всегда говорила — стерва она, — последние слова были произнесены громко, с явным расчетом на то, что будут услышаны за дверью соседней квартиры.

— Почему ради квартиры? — уточнил Перегудов.

— А ей жить-то где! — женщина почти перешла на шепот. — У нового квартиры нет. Гол как сокол. А Владик с них свою долю требует. У них позавчера даже драка была. Слышу, за дверью стулья падают, грохот… Так кричали! Аж у меня слышно было! Все втроем. С новым ее мужем. Так она Владиславу и говорит — хоть бы тебя прибил кто-нибудь с твоей квартирой, говорит! Чтоб тебе, говорит, на голову кирпич упал!..

В это время за дверью Лерайской прозвучали шаги, щелкнул замок, и дверь резко отворилась.

— Ты что же, старая дура, несешь?! Сама стерва! — с криком вылетела из квартиры женщина.

Сыщику сразу бросилась в глаза ее огромная вычурная прическа. В светлые безжизненные, искусственно выбеленные волосы были вплетены черные перья и многочисленные шпильки с набалдашниками из перламутровых камней. Соседка со скоростью молнии шмыгнула в свою квартиру и захлопнула за собой дверь.

— А вы кто? Чего здесь встали? — перекрикивая глухие проклятия соседки, налетела Лариса на Перегудова.

На вид ей было около тридцати пяти лет. Сыщику показалось, что лицо ее было слегка отекшим. Перегудов спокойно продемонстрировал ей свое удостоверение и заметил, как изменилось лицо Лерайской. Метнув на дверь, за которой скрылась соседка, леденящий гневный взгляд, Лариса отошла к стене, пропуская следователя в квартиру.

— Проходите, — хмуро сказала она.

— Давайте не будем ходить вокруг да около, — начал Перегудов, перешагивая порог квартиры. — Мне придется задать вам несколько личных вопросов по поводу вашего мужа.

Сыщик осмотрелся, без приглашения снял куртку и повесил ее на вешалку, слева от двери. Квартира была недавно отремонтирована, но, как показалось Перегудову, в доме не хватало уюта и домашнего тепла. Резная деревянная вешалка для одежды на стене слегка покосилась. На полу беспорядочно валялось несколько пар женских босоножек. Пара заношенных мужских тапочек на полке для обуви выдавала, что в квартире бывает мужчина. Паркет на стыках слегка поигрывал и издавал характерный скрип.

— Во-первых, бывшего мужа, — раздраженно отозвалась Лариса. — А во-вторых, я не вполне понимаю, о чем вы… Почему я должна отвечать на

вопросы личного характера?

— Вам известно, что вчера вечером Владислав Лерайский был убит?

Лицо женщины дрогнуло. Лариса, однако, сделала над собой усилие и постаралась придать себе как можно более спокойный вид.

— И все-таки можно пройти? — спросил Перегудов.

— Вы уже и так прошли, — буркнула она и закрыла за следователем дверь, трижды повернув головку замка.

Затем, не говоря ни слова, последовала по коридору направо. Сыщик пошел за ней. Кухня, куда Лариса привела Перегудова, в отличие от коридора имела вид гораздо более уютный. Вид портили гора немытой посуды в раковине, пара пустых картонных коробок из-под кефира и оставленные на столе хлебные крошки.

В середине кухни стоял массивный дубовый стол. Такая же тяжелая деревянная лавка располагалась у стены. Перегудов подошел к столу и сел на лавку. Женщина села на табуретку с другой стороны. При ярком дневном освещении Перегудов мог теперь рассмотреть ее лицо. Белки глаз были красными, а лицо в целом выглядело утомленным. Веки отекли.

— Кто вам сообщил о смерти Владислава Лерайского? — начал следователь, глядя на женщину в упор.

— Соседи его брата. Он жил последнее время у брата, — неохотно пояснила она.

— Скажите, а что за ссора произошла между вами позавчера?

— Какое вам дело? — прервала его Лариса.

— Мне сейчас есть дело до всего, что так или иначе связано с Лерайским. Так что произошло между вами позавчера?

— Владислав сильно ревновал меня к моему новому мужу. Ему не было никакого дела до меня и моей жизни, пока у меня не появился новый мужчина. Но стоило только мне наладить мою жизнь, как он тут же появился на горизонте. Его ревность просто отравляла мне жизнь.

Перегудов не спускал с Ларисы пристального взгляда.

— Скажите, а как долго вы знали Владислава?

— Да я уже не помню. Честное слово, для меня это все так не вовремя теперь…

— И все-таки? Два года? Десять лет? — настаивал сыщик.

— Ну, мы познакомились, когда нам было по девятнадцать. В двадцать поженились…

— А потом?

— Потом разошлись… Но это уже все в прошлом настолько, что я даже не хочу вспоминать. У меня уже давно другая семья. Другие проблемы, заботы…

— А где сейчас ваш нынешний муж?

— Извините, какое это имеет отношение к делу, по которому вы пришли?

— Как правило, получается так, что все факты в жизни в конечном счете взаимосвязаны, — отрезал Перегудов.

— Он сейчас отдыхает в деревне, если это так важно, — Лариса замолчала и машинально переставила на столе заварочный чайник.

В разговоре повисла пауза. Следователь молча наблюдал, как Лариса снимает и снова ставит на место крышку с керамического чайничка. Вдруг крышка выскользнула у Ларисы из рук и покатилась к краю стола. Перегудов успел приподняться со своего места и подхватить ее. Лариса как будто вышла из оцепенения.