Последний в черном списке
Шрифт:
— А деревня-то далеко от города? — как бы между прочим поинтересовался Елизаров.
— Не очень, — сонливое выражение понемногу сползало с лица женщины. Видно было, что она не прочь пообщаться с кем угодно, да вот желающих на роль собеседника как-то не находилось. — Километров сто пятьдесят, как я поняла. Нижние Сосенки. Знаете?
— Слышал.
— Вот там. Домик этот в свое время родителям Дениса принадлежал. Я их знала немного. Они пару раз наведывались к сыну. Милейшие люди. Особенно отец. Веселый такой, общительный… был. Они умерли оба в девяносто первом. В один год. Представляете? Сначала
— Наверняка. — Елизаров демонстративно бросил взгляд на наручные часы и с извиняющейся улыбкой сказал: — Ну, ладно. Спасибо вам большое, Инесса Ибрагимовна. Приятно было пообщаться. Но надо бежать. Работа… Сами понимаете. Мне еще сегодня восемь домов обойти нужно до обеда.
— Тогда удачи.
Не дожидаясь, пока Лаврова закроет дверь, Елизаров развернулся и зашагал вниз по лестнице. Этажом ниже он остановился и прислушался. Женщина ушла к себе в квартиру. Владислав сунул в рот сигарету и двинулся на улицу. То, что Кулемин покинул столицу, лишь немного оттягивало момент расправы над ним, но не исключало его совсем. В городе или в деревне, но тень правосудия его непременно достанет. Таково было решение Елизарова.
Уже к обеду он вывел из гаража свой старенький «Фольксваген» и направил его в сторону Кольцевой. Чуть больше двух часов ушло на то, чтобы добраться до Нижних Сосенок. Деревенька представляла собой весьма компактное поселение, в общей сложности, как смог на глаз определить Елизаров, насчитывавшее не более двадцати отдельно стоящих домиков.
С неба стал накрапывать мелкий дождик, и Елизаров, оставив «Фольксваген» за пригорком, там, где он не попался бы на глаза стороннему наблюдателю, зашагал в деревню, поплотнее запахнувшись в свой длинный плащ. Постучался в дверь первого попавшегося дома. Ему открыл мужчина с мутными стеклянными глазами.
— Добрый день, — в голосе Елизарова на этот раз не было никаких эмоций. — Я покупатель и ищу…
— Я ничего не продаю, — живо отреагировал мужик, ковырнув пальцем в носу. — Хотя… Постойте-ка! У меня есть сапоги. Кирзовые. Почти новые. Попрошу недорого и… Хотите взглянуть? Я сейчас принесу. Я мигом.
— Нет, спасибо, — остановил его Елизаров. — Сапоги мне не нужны. Я хочу купить домик.
— Этот? — мужик слегка подрастерялся, а затем задрал голову и посмотрел зачем-то на остроконечный зеленый шпиль своего одноэтажного строения. — Домик не продается… пока…
— Вы меня не поняли. Я не собираюсь покупать ваш дом. Я ищу вполне конкретных людей. Кулеминых. Знаете таких?
— Кулеминых? — переспросил мужик. — Че-то не слыхал. Вы уверены, что они тут живут? Деревня та?
— Та. Нижние Сосенки.
— Верно. Но я никаких Кулеминых тут не знаю. Хотя живу тут уже лет тридцать. Если не верите, спросите любых других жителей… Эй-эй! — он поднял руку и прищелкнул двумя пальцами. — Мне кажется, я знаю, что вам нужно. Тут чуть дальше дачный поселок. Четыре километра вон в ту сторону, — мужичок указал направление. — Может, там и живут те, кто вам нужен.
— Может быть, — задумчиво откликнулся Елизаров.
Вероятность того,
Как и в деревне, Елизаров не стал подгонять «Фольксваген» слишком близко к дачному поселку. Спрятал автомобиль под откосом у железнодорожного переезда и вновь вышел под дождь. Ливень усиливался с каждой секундой. Елизаров машинально отметил, что этот факт ему на руку. Если так пойдет и дальше, то к утру от его пребывания здесь не останется никаких следов.
— Господи! Валя! Что случилось?
Прокрасться к себе в комнату незамеченной не удалось. Мама заметила ее из гостиной, и, не принимай она успокаивающие препараты, реакция на увиденное была бы куда более бурной. В этом Валентина не сомневалась. Ее внешний вид оставлял желать лучшего. Разорванная одежда, синяки под красными от слез глазами, рассеченная нижняя губа… Она и передвигалась, с трудом переставляя ноги. Перед мысленным взором постоянно, как в калейдоскопе, мелькали разорванные картинки происшедшего…
Она разрыдалась.
— Валя!
Что тут можно было ответить? Ничего. И потому она молчала. Но мама все отлично поняла сама. На то она и мама.
— Тебя?.. Тебя?.. Боже мой! Это правда? Тебя изнасиловали?
Валентина тяжело качнула головой в знак согласия и устало привалилась к стене. В сознании всплыло искаженное страстью и похотью лицо одного из ее насильников. Третьего по счету. Кажется, друзья называли его Пашей. Он делал с ней то, чего не делал никто из его дружков. И именно он причинил ей наибольшую боль.
— Кто это сделал? — мать слегка встряхнула ее за плечи.
Валентина запомнила только имена двоих. Не считая самого Егора, конечно. Тимур и Паша. Как зовут последнего, она так и не узнала. Возможно, друзья его тоже окликали по имени, но к тому моменту, когда наступила его очередь, девушка утратила чувство реальности. Помнила только то, что у последнего парня были огненно-рыжие, как пламя, волосы. А вот как она добралась обратно до дома?.. Они подвезли ее? Или она шла пешком? Но как? На метро? На попутке? Мозг словно заблокировался.
— Егор… — собственный голос прозвучал глухо и как будто откуда-то со стороны. — С друзьями…
— С друзьями? Сколько… их было?
— Четверо. С Егором.
Перед глазами все закружилось, и Валентина едва не осела на пол. Маме каким-то чудом удалось подхватить ее и удержать в вертикальном положении.
— Тебе нужно в больницу.
— Нет, — насколько она помнила, Егор был менее агрессивным, чем его друзья, но даже его образ вызывал сейчас тошнотворные ощущения. — Я не хочу… Не могу. Со мной все будет в порядке. Я покажусь врачам, но позже…