Последний взгляд

Макдональд Росс

В 1954 году Элдон Свейн вновь объявился в доме своей жены и отобрал у нее «кольт». Как «кольт» попал от Свейна к Нику Чалмерсу? «Via» [5] Сиднея Хэрроу или через других лиц?

N. В. Сан #8209;Диего: там жил Хэрроу, там живет и дочь Свейна, Джин, с мужем, Джорджем Траском, и бывший муж миссис Шеперд".

Я покончил с записями к полуночи, тут же позвонил Джону Тратвеллу домой, в Пасифик #8209;Пойнт, и по его просьбе дважды зачитал их ему.

–  Было бы недурно, -

сказал я, - отдать Лэкленду «кольт» для экспертизы.

Тратвелл сказал, что «кольт» у Лэкленда, и я отправился спать.

В семь по радиочасам меня разбудил пронзительный телефонный звонок. Сняв трубку, я назвал себя, с трудом ворочая пересохшим языком.

–  У телефона капитан Лэкленд. Знаю, что звоню слишком рано, но я и сам всю ночь не спал: проверял револьвер, который вы передали своему адвокату.

–  Мистер Тратвелл не мой адвокат.

–  Он вел переговоры от вашего имени. Однако обстоятельства сложились так, что необходимо ваше присутствие.

–  Какие обстоятельства?

–  Не считаю возможным обсуждать такого рода вещи по телефону. Можете приехать в участок через час?

–  Постараюсь.

Махнув рукой на завтрак, я явился к Лэкленду, когда электрические часы на стене его кабинета показывали без двух восемь. Он коротко кивнул. Глаза его еще больше ввалились. На щеках пробилась колючая серебристая щетина - казалось, стальной шнур вдруг дал проволочные ростки. Стол был завален фотографиями. Наверху лежал сильно увеличенный снимок двух пуль. Лэкленд указал мне на жесткий стул напротив его стола.

–  Я считаю, нам с вами давно пора устроить военный совет.

–  Боюсь, капитан, как бы наш военный совет не перешел в военные действия.

Лэкленд не улыбнулся.

–  Я сейчас не настроен шутить. Мне надо знать, откуда у вас этот револьвер.
– Он неожиданно перебросил через стол револьвер, за которым протянулась прикрученная проволокой фанерка.

–  Не могу вам этого сказать. Да и не обязан по закону.

–  Что вы понимаете в законах?

–  Я работаю на хорошего адвоката, и меня вполне устраивает его толкование законов.

–  А меня нет.

–  Я вас так и понял, капитан. Я готов всячески вам помогать. И уже одно то, что «кольт» у вас, служит тому подтверждением.

–  Подтверждением было бы, если бы вы мне сказали, откуда он у вас.

–  Этого я сказать не могу.

–  Вы бы переменили свое решение, если б я вам сказал, что нам это известно?

–  Сомневаюсь. Испытайте меня.

–  Нам известно, что вчера револьвер находился у Ника Чалмерса. У нас есть свидетель. Есть и другой свидетель, который видел Ника около мотеля «Сансет» приблизительно в те часы, когда был убит Хэрроу.

Голос Лэкленда звучал сухо и официально, словно он давал показания в суде. Он пристально глядел мне в глаза. Я же смотрел на него как можно более безразлично и холодно.

–  Комментариев не будет, - сказал я.

–  В суде вас заставят

отвечать.

–  Очень сомневаюсь. И потом, сейчас мы не в суде.

–  Вы окажетесь там гораздо раньше, чем думаете. У меня, наверное, и сейчас хватит материалов для того, чтобы присяжные привлекли вас к суду.
– Он похлопал по пачке фотографий на столе.
– У меня есть бесспорные доказательства, что Хэрроу убит из этого револьвера. Пули, которыми стреляли на экспертизе, ничем не отличаются от пули, извлеченной из мозга Хэрроу. Хотите посмотреть?

Я рассмотрел микрофотографии. Даже такому профану в баллистике, как я, было ясно, что пули схожи. Против Ника накапливались улики. Улик было даже слишком много. И от этого я все меньше верил признанию Ника, все меньше верил в то, что он убил Хэрроу в бродяжьем квартале.

–  А вы не теряете времени впустую, капитан. Лэкленда комплимент явно огорчил.

–  Если бы так! Вот уже пятнадцать лет, как я занимаюсь этим делом, а результатов почти никаких.
– Он посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
– А знаете, я не отказался бы от вашей помощи. Я ведь не меньше других люблю, чтоб мне помогали.

–  И я люблю. Да, кстати, о каких это пятнадцати годах вы говорили, я не понял?

–  Если б я сам понимал.
– Лэкленд убрал микрофотографии и вынул из знакомого мне коричневого конверта другие снимки.
– Посмотрите.

Первым он показал тот, обрезанный, который я уже видел. На нем был изображен Элдон Свейн собственной персоной, в окружении девичьих платьев, но самих девушек не было.

–  Известен вам этот человек?

–  Возможно.

–  Либо он вам известен, либо нет, - сказал Лэкленд.

Молчать не имело смысла. Лэкленд непременно узнаёт, что револьвер принадлежал Самюэлю Роулинсону, если уже не узнал. А от старика прямой ход к его зятю.

–  Это Элдон Свейн, - сказал я.
– Он раньше жил в Пасадене.

Лэкленд довольно кивнул, так кивает учитель отстающему ученику, который вдруг стал подавать надежды. Затем вынул из конверта другой снимок. На снимке, сделанном со вспышкой, было изображено усталое лицо спящего мужчины. Вглядевшись, я понял, что мужчина спит вечным сном.

–  Ну, а этого парня?
– спросил Лэкленд.

Волосы у мужчины выцвели добела, лицо, опаленное не нашим, а куда более жарким солнцем, было перепачкано грязью или сажей. Черные провалы во рту свидетельствовали о потерянных зубах, а горькие морщины по его сторонам - о потерянных надеждах.

–  Может быть, это один и тот же человек, капитан.

–  И я того же мнения. Вот почему я выкопал этот снимок из архива.

–  Он мертв?

–  Давным #8209;давно. Тому уже пятнадцать лет, - в грубоватом голосе Лэкленда послышалась нежность: видно, он испытывал ее только к покойникам.
– Его пришили в бродяжьем квартале, в пятьдесят четвертом, - я тогда еще в сержантах ходил.