Последний заказ киллера
Шрифт:
Увидев полковника, эксперты прекратили свои таинственные действия и смотрели на него с тем беспомощным выражением, что бывает у интеллигента, оторванного от дела каким-нибудь начальником, который, как они точно знали, ничего в их работе не понимает. Но сказать ему об этом они стесняются.
– Не обращайте внимания, занимайтесь! – чётко и громко сказал Товарищ Майор. После этого он с Геной прошёл в здание, а эксперты снова засуетились, отыскивая скрытые следы, которым, возможно, была уготована судьба быть в будущем судебными доказательствами.
– Как думаешь,
– Не знаю, вряд ли, – поморщился полковник. – Эксперты на месте происшествия хороши. Чётко работают, всё выколупают, всё найдут, а на вторичном деле не очень у них.
– А как они на месте происшествия раньше всех оказываются? – Гена усмехнулся. – И сообщения ещё никакого нет, и сыщики не в курсе, а эксперт уже там, чуть ли не на пятки преступнику наступает.
– Это великая тайна их ордена, – полковник пожал плечами. – И соваться в неё не рекомендую. Работают и пусть работают. Сам-то не пробовал узнавать?
– Мне за это денег не платят, – сказал Гена.
В кабинете полковника они принялись пить чай и кофе с коньяком, закусывая конфетами и шоколадными вафлями. Больше сладкого – лучше работает мозг. Лучше работает мозг – больше шансов раскрыть преступление.
– Есть идеи? – спросил Товарищ Майор. – Дело мутное, как небо над Парижем.
– А что там, в Париже, опять машины жгут? – поинтересовался Гена.
– Не знаю, наверно, жгут, любимая французская забава, – хмыкнул полковник.
Он встал, прошёлся по кабинету, посмотрел в окно, передёрнул плечами и бухнулся в своё кресло.
– Я вот чего думаю, – сказал он и отпил пару глотков кофе, куда густо намешал сгущёнки. – Тут сьонь задействованы. Не зря же этот фарфоровый крутился там, у трупа, с собакой своей.
– Думаешь, сьонь его завалил? – Гена почесал щёку. – Тогда будет очень трудно его доказать убийцей. Полагаю, что вообще невозможно.
Полковник сморщился, встал, вытащил из коробку конфету и откусил кусочек.
– Нет, что ты! Дело мутное в том плане, что близнец странный убил близнеца. И один из них не зарегистрирован в базе учёта лояльных граждан. И тут же сьонь с расплывчатыми словами об угрозе всему или кому. Неважно. Улавливаешь?
– Нет, – честно сказал Гутенброкен.
Он с удовольствием пил вкусный чай, который полковнику доставали через какое-то посольство. Как-то раз Гена даже хотел утащить немного заварки, так как хотя Товарищ Майор и был ему старинным другом, но чаем не делился. Но детективу стало немного стыдно заниматься воровством. И он себя успокоил тем, что лучше изредка наслаждаться чудесным напитком в гостях, чем постоянно употреблять его дома. Так он приестся, и надоест. Вроде успокоил себя, но где-то в подсознании всё равно сидела мыслишка, что неплохо бы стырить грамм двести этого чаю.
– Смотри, странное убийство, да ещё с вызовом полиции, так как второй труп подбросили к управлению, – пояснил полковник и чуть прищуря левый глаз, глянул на друга. Тот кивнул.
– И тут же сьонь! – Товарищ Майор снова упал в кресло. – Получается дискредитация государственного органа власти, то есть
Что сказать, Гена не знал. Он так и не понимал, куда клонит полковник. Но, поддерживая размышления друга, Гена нахмурил лоб, выражая понимание непростой ситуации, хотя не догадывался, куда идёт мысль полковника и опять кивнул.
– Вот! Вот! – Товарищ Майор вскочил и посмотрел на портрет президента. – А все эти обстоятельства неизбежно приводят к тому, что этим делом должен заниматься политический сыск! Нам, то есть обычной криминальной полиции, это не по зубам, так как не располагаем нужным оборудованием и компетенциями!
– Компетенцией, – машинально поправил Гутенброкен.
– Почему? – удивился полковник.
– В русском языке компетенция имеет единственное число, – сказал Гена. – Ну это долгий разговор. А у политического сыска есть оборудование и компетентны ли они?
– Мне плевать, если честно, – полковник включил электрочайник. – Главное, что это повод, чтобы сбагрить это странное дело. Пусть работают с этими сьонь. Я не хочу.
Оба они замолчали, и только чайник шумел, гоняя внутри себя пузырьки пара. Вот он закипел и снова Гена с Товарищем принялись хлебать чай и кофе. Полковник вытащил из стола упаковку солоноватых сушек. Захрустели сушками.
– Слушай, а кто такие эти сьонь? – Гена посмотрел на друга. – Я ими никогда не занимался, не сталкивался с ними, и как-то сейчас подумал, что и не знаю ничего про них.
– Да я тоже не знаю, – махнул рукой полковник. – Сколько они на Земле-то живут? Лет десять, наверное. Появились, народ попугали своим видом, потом все привыкли. Собак вот переводчиками сделали.
– А вы собак-то не допрашивали? – спросил Гена. – Ну, завербовали бы за кусок мяса хорошего.
– Собаки без сьонь говорить не умеют, – сказал Товарищ Майор. – И мы пытались, и политсыск. Ничего. Сами-то сьонь недоступны. Их даже потрогать нельзя. Что-то скользкое вокруг них, не ухватишься. Хотели их исследовать, всё-таки пришельцы. А как их взять? На контакт не идут, стрелять по ним или в сетку запутывать, или радиацией, всякими магнитными лучами в них проникать? А вдруг они в ответ лупанут? Тем более, что изъятых у них собак они забирали обратно. Придут в контору, двери выломают и пса своего под накидку сунут и молча уйдут. В общем, плюнули на них. Живут и живут, никому не мешают. А сейчас привыкли уже.
Тут у Гены закопошилось в голове мутное такое сомнение. Было что-то не так в словах полковника. Где-то там просквозило противоречие, небольшое, неявное, но пока Гутенброкен уловить его не смог. Он сосредоточился, представил, что открывает свою мысленную записную книжку и внёс в неё: «Разговор с полковником о сьонь, где то неувязка, разобраться!». Позже вернётся к этому, а пока надо думать об убийстве.
– Так ты совсем не собираешься расследовать это дело? – спросил он.
– Попытаюсь избавиться от него, – Товарищ Майор поцокал языком. – А ты как думаешь, можно его раскрыть?