Последний Завет
Шрифт:
– Вы с Линдой так и не помирились?
– Нет. Она классная девушка, только жутко ревнивая и злопамятная. И, похоже, ее вполне удовлетворяет совместная жизнь с моими музыкантами-педиками.
– Ты что, собираешься остановиться у своей бывшей невесты, которая терпеть тебя не может?
– Ну, это не только ее дом. Это еще и Джона и Уако.
– Ладно. Едем к ним. Это несколько оживит наше путешествие.
32
«Ниссан» затормозил перед обветшалым домом, стоявшим в заброшенном саду. Свет в немытом
– Брэд?! – удивился волосатик.
– Привет, Уако. Это Кейт.
– Очень приятно. Слушай, парень, а чего ты тут делаешь?
– Да мне позарез кое-что нужно.
– Что? Вдохновение?
– Нет. Подушка. Мне нужна пуховая подушка под голову на ночь.
– Заходите. Мы тут как одна семья. Только что пожрали, но кое-что осталось.
Стол в гостиной был заставлен коробками от пиццы и пивными бутылками. На диване в расслабленных позах расположились блондинка с прядями красного цвета, размалеванная, как краденая тачка, и длинный тип с обнаженным тощим торсом, весь увешанный брелоками. Линда и Джон расслаблялись. Уако совершил обряд представления, после чего Джон встал и пылко заключил друга в объятия, долго сжимая его длинными, словно щупальца, руками. Линда продолжала сидеть, приникнув к горлышку «Будвайзера».
– Чему мы обязаны этим нежданным визитом? – осведомилась она.
Ее хриплый прокуренный голос заставил Кейт подумать, что она, наверно, работает на сцене под Марианну Фэйтфул.
– Да мимо проезжал.
– У Татьяны все нормально?
– Татьяна мертва.
Известие произвело впечатление и создало какую-то напряженность у троицы музыкантов. Линда резко выпрямилась, облив подбородок пивом. Брэд стал рассказывать про обстоятельства кончины Татьяны, а Джон, исполненный сочувствия, свернул ему самокрутку с изрядной порцией гашиша.
После выражения соболезнования и нескольких косячков Уако, пошатываясь, встал, держа в одной руке пиво, а в другой дымящуюся самокрутку, приготовленную для настроения, и произнес, раза два рыгнув:
– За нашу… э-эу… группу… Возрожденную!
– Ты что-то чересчур торопишься, – заметила Линда.
– Слушай, Брэд! Бросай ты своих белых медведей! Мы опять на-ачнем здесь, ка-ак раньше, будем играть наши вещи, а вы вдвоем будете петь!
Линда встала и пошла за кайфом. Возвратясь, она бросила три коричневых брусочка в лужу кетчупа и, усевшись на диван, попросила Уако умерить свою радость и свернуть ей косячок.
– Да сама сверни! К тому же ты испортила товар! – накинулся он на нее, пытаясь спасти наркотик.
– Да у меня голова чего-то не работает. Наверно, я перепила. Я все напортачу. Слушай, ну сделай
– Ладно, ладно.
Джон сменил диск, выбрав композицию в неопределенном стиле. Извлек из пепельницы анчоус и как ни в чем не бывало съел.
– Слушай, Брэд, есть темка, которую ты не осветил, – пробормотал он, почесывая голову. – Девушка, которая с тобой приехала, кто она такая?
– Это Кейт, – объяснил Уако, прикуривая самокрутку с гашишем.
– Спасибо, это мы знаем, – бросила Линда.
– Брэд спас мне жизнь, – сообщила Кейт, которая до сих пор произнесла лишь «здравствуйте» да несколько раз «нет, спасибо», отказываясь от всех веществ, которые ей предлагали.
– Ах, вот оно что, – протянула Линда. – А вот мою он погубил.
– Заткнись, Линда, – буркнул Джон.
– Мы вместе путешествуем. Расходы пополам, – объяснил Брэд.
– Вы трахаетесь?
– Нет, – поспешно открестился Брэд.
Джон в очередной раз предложил Линде помолчать, а Джон сунул ей в рот свой охнарик.
– Ну что ж, парни, попытаемся воспользоваться тем, что мы опять вместе и слегка под кайфом, и оттянемся. Ты увидишь, Брэд, мы заставим тебя забыть про твой траур. Сперва как следует пожрем, а потом достанем инструменты для семейной вечеринки, Кейт, поешь, доставь мне удовольствие. Осталась еще пицца с острым перцем.
– У меня от нее в желудке печет, – сообщил Уако, мощно пернув.
– А в заднице не печет? – с насмешкой поинтересовалась Линда.
– Да нет… Кстати, ты знаешь, что мне не нравятся эти шутки?
– Да заткнитесь вы оба! – рявкнул Джон.
Брэд и Кейт взяли по куску теплой пиццы.
– Ты ее любишь? – спросила Линда у Брэда.
– Кого?
– Эскимоску.
– Слушай, Линда, ты мне надоела. Я только что потерял Татьяну, женщину моей дерьмовой жизни. Так что у меня и в мыслях нет заводить шашни с эскимоской.
– Ты тоже из лабухов? – спросил Уако у Кейт, вылив при этом на нее с полбутылки «Будвайзера».
– Нет, сольфеджио отвратило меня от занятий музыкой.
– И что?
– К сожалению, я не умею играть ни на одном инструменте.
– Чем же ты тогда занимаешься в жизни?
– Я – агент ФБР.
Эта новость лишила их дара речи куда эффективнее, чем известие о смерти Татьяны.
– Так ты мусор! – крикнул Уако, отстраняясь от нее, словно она была заразная.
– Паршивая легавая, – уточнил Джон.
– Браво, Брэд, – бросила Линда. – Ты привел к нам агента ФБР как раз, когда мы вовсю смолим. Надо было бы подождать, когда дело дойдет до крэка и шприцов.
Кейт встала, прервав выступления музыкантов.
– Можете не бояться и не прятать свою говенную зелень. Продолжайте расширять сосуды и стимулировать сердцебиение всякой дурью и гашишем. От того, что я повидала здесь, меня тошнит. Сиди, Брэд, сиди, дальше я поеду одна.
И она ушла, провожаемая взглядами пришибленных музыкантов.
33
Брэд нагнал ее около хостела. Она доставала свой рюкзак из багажника «ниссана».
– Кейт, ну чего так отваливаешь?