Последний
Шрифт:
— Вылечить от этого нельзя, — качнула головой девушка. — Сначала он думал убить меня, чтобы я не начала убивать всех вокруг, обезумев от болезни. Но потом понял, что симптомов нет, поэтому его намерения изменились.
Стивен прекрасно видел, что Ривер с трудом может говорить от усталости, поэтому решил прервать этот рассказ.
— Отложим сопоставление деталей пока, хорошо? — мягко сказал он. — Сейчас вам действительно нужен отдых. Ответьте мне только на один вопрос, мисс Уиллоу. Вы собираетесь сейчас еще и донором подработать для Валианта Декоре?
Девушка измученно посмотрела на детектива.
— Он тяжело ранен. А без крови он…
— Ясно, — прервал ее Стивен, решительно
Сэм всплеснул руками.
— Детектив Монро, напоминаю, у меня тут не передвижная лаборатория!
— Да хоть надрежьте вену и соберите кровь в стакан, какая разница! — вторив его тону, воскликнул Стивен. — Важно, чтобы, пока мисс Уиллоу будет набираться сил, донором стала не она. Пусть это буду я.
Ривер недоверчиво качнула головой.
— Зачем вам это?
Стивен снисходительно посмотрел на нее.
— Я просто хочу вас защитить, — сказал он.
— Знаете, детектив Монро, последнее время слишком много незнакомых мужчин говорит мне эти слова, и ничего хорошего из этого пока не выходит, — на осунувшемся лице девушки появилась кривая ухмылка.
— Значит, придется вам мне довериться, мисс Уиллоу. Вы достаточно сделали для Валианта Декоре, и теперь страдаете излишней жертвенностью. Я хочу защитить вас даже от вас самой. Я дал себе такое обещание, глядя в глаза миссис Мэри Локленд-Уиллоу. Так что это не обсуждается. Ясно?
Ривер устало опустила голову.
— Да, — коротко отозвалась она.
— Вот и хорошо, — кивнул Стивен.
Сэм вмешался в разговор.
— Тогда к этой процедуре приступим в последнюю очередь. Сначала нужно избавиться от заразной крови, я так понимаю. Смыть ее с перчаток, потом отправиться в номер и убрать ее оттуда. А еще Валианту нужно сделать перевязку и уложить его отдыхать. После все повязки и вещи, перепачканные его кровью, лучше сжечь.
Ривер благодарно кивнула.
— Спасибо вам, Сэм.
— Я точно никогда не забуду это Рождество, — хмыкнул доктор Картер. — Что ж, тогда пора приступать.
83
Пробуждение было постепенным и неохотным. Что-то в еще не очнувшемся до конца сознании будто предупреждало: там, в реальном мире гораздо хуже, чем здесь, в спасительной темноте. Здесь нет ни боли, ни страха, ни…
… ни Валианта Декоре.
Джеймс Харриссон понял, что окончательно пришел в себя от одной мысли о своем заклятом враге, и в памяти начали всплывать последние события. Он помнил, как агент Полсон нанес ему удар рукоятью пистолета по затылку. Перед этим Джеймс как раз пытался объяснить, что Ривер не будет ждать та же судьба, что постигла убитых полицейских.
Ривер! — имя девушки подобно маяку вспыхнуло в мозгу Харриссона, и его сопроводил частый назойливый писк. Быстрый взгляд в сторону позволил понять: это пищал кардиомонитор, отмерявший пульс… пациента. Джеймс нахмурился. Выходит, он в больнице? В какой именно? В каком городе? И кто его сюда доставил? Полсон? Где, интересно, он сам? А главное, что случилось с Ривер? Удалось ли ее найти?..
— Сколько раз я видел, как ты засыпаешь в офисе, — вдруг прозвучал голос в другом конце палаты. — И каждый раз ты просыпался в панике.
На стуле, развернутом спинкой к стене, сидел высокий светловолосый человек в дорогом темно-коричневом костюме. Джеймс чуть прищурился, фокусируя зрение, хотя
И все же, разумеется, никаким экспериментальным киборгом светловолосый мужчина не был. Фактически, он олицетворял собой всю бюрократическую машину, на которой держался «Харриссонский Крест». В свое время Филипп Харриссон не напрасно определил его на эту должность. Заняв наследственный пост главы организации, Джеймс сразу убедился, что его отец очень верно разглядел таланты этого человека.
— Вот и сейчас, — продолжил Арнольд Дюмейн, поднявшись со стула и заложив руки за спину. Он сделал ровно два выверенных шага к койке пациента и замер, — стоило тебе очнуться, как кардиомонитор показал учащение пульса. Ничто не меняется, Джеймс. Все повторяется.
— Дюмейн, — на лице Харриссона появилась слабая улыбка, из груди вырвался вздох облегчения. — Рад тебя видеть.
Лицо посетителя осталось непроницаемым. Ничто не выдало его возмущения, хотя он ненавидел, когда его называли по фамилии, однако отчего-то почти все поступали именно так. Его фамилия как нельзя точно отражала всю суть того, кем ему приходилось быть. В старину фамилия DuMaine обозначала «из Мэна», то есть могла быть дана любому среднестатистическому человеку из провинции Мэн на северо-западе Франции. Эта фамилия происходила от глагола «manoir», означавшего «пребывать» или «оставаться». И больше ничего выдающегося! Особенно ужасным было это «оставаться». Оставаться в той роли, которую определил ему Филипп Харриссон, словно ненавистная фамилия отца, который так и остался по жизни никем, была проклятьем Арнольда. Собственное имя нравилось ему гораздо больше. Оно уходило корнями к древним германским племенам и состояло из двух частей, обе из которых импонировали ему: «arn» — «орел» и «wald» — «власть, сила». Это имя, как он считал, подходило ему по-настоящему, и родители вовсе не прогадали, нарекая им сына. Он знал, что уже совсем скоро сможет притворить весь потенциал собственной натуры и собственного имени в жизнь. Ждать оставалось совсем недолго.
— Ты поступил очень опрометчиво, отправившись на это дело в одиночку, Джеймс. Если бы не Лайонел, который растолковал, что к чему, мне пришлось бы еще дольше разбираться в том, что происходит. Твоя выходка доставила много хлопот, она была рискованной. Ты должен был сказать, куда и зачем направляешься. Почему ты вечно действуешь сгоряча?
Дюмейн говорил спокойным тоном, в котором, несмотря на смысл сказанных слов, не звучало назидательных ноток, только сухая констатация, только ровные, ничем не окрашенные вопросы. Вдоволь наслушавшись понуканий и нотаций от отца в юности, Джеймс был искренне благодарен Дюмейну за то, что в его голосе такая подача напрочь отсутствовала. Ровная манера речи Арнольда действовала успокаивающе. По крайней мере, сейчас.