Последняя Арена 4
Шрифт:
— То есть тульская аномалия нормально перезагружается только из-за вас, — заключил я. — Понятненько.
— Да. Но нас никто не слушает, — протараторил пленник. — Мы пытались связаться с другими поселениями и объяснить ситуацию. Только благодаря нам они добывают продовольствие. Ты первый не из наших, с кем я говорю. Другие слушать не хотят. Нас блокируют, если мы пишем по почте. А если пытаемся встретиться, то нас сразу пытаются убить.
— Что такое эманации боли? — попытал счастье я: а вдруг и это знает? На сыплющееся откровение я не обратил никакого внимания, хотя сделал мысленную заметку. При случае расскажу об этом Марфе, а она пускай сама думает,
— Это из-за сожжения. Огненные змеи питаются ими и засыпают. Поэтому нельзя пить обезболивающее. Человек должен всё прочувствовать.
— Для чего вы везли подгузники, детские питание и прочие салфетки?
— Ты ведь Фрол, — взгляд Дурмана изменился. На меня уставились два колючих полных ненависти глаза. Страх пропал. Он оскалился, будто увидел злейшего врага. — Тот убийца, который обнулил двести детей. Что ты за это получил? Отвечай, тварь! Или хочешь сказать, что система тебя не наградила или что ты этого не делал? Я знаю, что ты смог провести и Василька, и Аркадия, и других лидеров поселений. Но почему они не поняли, что ты взял блокиратор на ментализм?
— Они поняли, — сказал я, взглядом отслеживая легковой автомобиль, который остановился, пропуская БТР. — И я этого не делал. Но если ты такой тупой, то рекомендую использовать артефакт правдивости. Передай это своему лидеру. Пусть он с помощью этого артефакта опросит кого-нибудь из Авалона. Увидишь, что они врут и что я этого не делал.
— Тебя засняли в тот момент. Они показывали Мавру видео, где ты убивал их.
Мавр... Что-то знакомое... Вроде бы так звали человека, которого хотела сжечь Мэг. В тот раз, когда он загорелся, я сделал так, чтобы человек не бился в адской агонии, а направился на возрождение без лишних мучений. Мэг пообещала мне, что в следующую перезагрузку чудовища никуда не уйдут. Так и получилось. Если не учитывать некоторых деталей, выходит, что пленник сказал правду про ритуал и эманации боли. И что получается: поджигатели хорошие и трудятся во имя всеобщего блага? К тому же у них много детворы — целыми газелями возят товар. А плохое отношение к ним только из-за печати? Ведь я сам, пока не надел шлем, хотел уничтожить пленника. Причем, судя по всему, воздействие ведется не только ментальной и псионической школой, но и какой-то другой магией, которая влияет на сознание, иначе бы я сейчас не испытывал отвращения.
Неприятно осознавать, что за тобой охотятся из-за вероломного обмана. Эх, Столыпин, ну чего же ты так? Сперва попытался навесить ярмо на шею, потом — заточить в тюрьму или захватить в рабство. Когда ничего не вышло — обнулить. Ещё и россказни распускает, настраивая против меня неплохих людей.
Мавр, видимо, главный у поджигателей. Не зря же он говорит, что смотрел какое-то видео, которое ему показали авалонцы. Уверен, такого видео нет, а лидер сектантов попросту продался за какие-нибудь батончики. Стоит ли его за это осуждать? Сложный вопрос. Я для них никто, а этому человеку нужно заботиться о своих людях.
Раздалась автоматная очередь. Неподалеку от меня пули взрыли асфальт. Охотники уже сделали вывод, что я могу их видеть. И, думаю, поняли, что ко мне так просто не подобраться. По этой причине и попытались убрать меня издалека. Вот только дистанция слишком большая. А попасть по ростовой мишени из движущейся машины — это что-то из разряда фантастики.
— Используй на Мавре артефакт правдивости, — обратился я к Дурману и сразу же запустил зримым морозным вихрем первого ранга.
Почему именно этим заклинанием? Во-первых, оно забирало совсем немного
— Где он? — спросил подъехавший водитель.
— Только что бы здесь. Сбежал. Куда именно — не знаю.
Поджигатель бросил на землю кулек с белым содержимым. Небольшой хлопок окончился тем, что во все стороны полетела мука. Хм, а ведь простое и в то же время элегантное решение, чтобы выявлять невидимок. Для моего случая, конечно, не подойдет, но будь я под арканумом, то меня бы раскрыли.
— У тебя в характеристиках лечилки есть? — задал вопрос водитель, осторожно осматривая моего бывшего пленника.
— Нет, — Дурман взглянул на свои промороженные конечности, из которых уже сочились капли крови.
— Ты уже не сможешь нормально восстановиться, — сказал водитель, указывая на культи и колено. — Сколько у тебя жизней?
— Две.
Хм, теперь понятно, почему Дурман так запел, когда я его допрашивал. Никакого особого секрета он не выдал. Ведь сам говорил, что пытался рассказать о перезагрузке другим людям, но его никто не слушал. А чудовища, попадись поджигатель в их щупальца, действительно смогли бы обнулить его.
— Делай, что должен, — бывший пленник вздохнул. — Но я сейчас на обезболивающем. Придется подождать.
— Черт! Долго будет длиться эффект?
— Ещё пятнадцать минут.
— Понял. Здесь переждем. Только перенесем тебя, чтобы ты попадал в нашу зону действия.
Я, находясь между поджигателями, наблюдал за их телодвижениями. Первый неспешно переливал бензин в канистру. Второй раздевал Дурмана и зачем-то стягивал ему руки и ноги. Третий, держа в руках автомат, следил за округой. Водитель успокаивал бойца, говоря, что сам однажды приносил себя в жертву.
Один раз проехали военные, которые осмотрели брошенную иномарку с обледеневшим капотом. Поджигателей они так и не заметили. И почему, спрашивается, среди патрульных нет людей с нормальным уровнем наблюдательности? Они ведь знают, что сектанты скрываются под артефактами. Недоработка, генерал Аркадий... Уверен, профессионалам из Авалона на такое больно смотреть. Когда я закрепил артефакт прослушки, рядовой боец сразу же срисовал предмет. А эти в упор не видят пятерых человек.
Охотники прошли через место, на котором я стоял. Странное ощущение. Задумался, что будет, если я прямо сейчас обрету плоть. Человека разорвет? Или мы вдвоем полетим к артфиксу? Проверять это я, конечно, не буду. Уже оказывался в твердой поверхности, когда у меня блокировали стихиалий. Мгновенная смерть. Попадать под такое больше как-то не хочется.
Вскоре прибыло ещё несколько машин. За рулем одной из них был и мой старый знакомый из элементального раскола.
— Альберт, — со стоном обратился пленник. Действие обезболивающего подходило к концу. Человека уже колотила судорожная дрожь. Он морщился и стучал зубами. — Я г-г-говорил с Фролом. Он сказал, что н-н-не убивал детей и что т-т-твоё бывшее поселение всё выдумало. Я ем-м-му не поверил, но т-т-ты знаешь наши п-п-правила. М-м-мне надо уб-б-бедиться.
— Не поверил, но появились сомнения, — заключил Альберт неизменным безэмоциональным тоном. Он достал из кармана телефон. — Когда я присоединился к вам, тоже думал, что это выдумка. Уверен, что хочешь это видеть?