Последняя Арена 5
Шрифт:
Котов — один из сильнейших бойцов Авалона, который в одиночку может выполнять труднейшие миссии. Пофигистичный. Хорошо анализирует ситуацию. Всегда выживает там, где другие гибнут. Но сейчас он был совершенно не похож на себя прежнего.
— Знаю. Приди в себя! — рявкнул генерал, щедро вливая авторитет.
— Виноват, тощ командарм! — он вытянулся в струнку. Страх ушел.
— Вольно! Слушай приказ: разыскать хозяина берегини, Гермеса и Михалыча. Сделать так, чтобы они проникли в данж, не высовывались оттуда двое суток и возвратились
Выбор людей был далеко не случайным. Гермес — лучший крафтер Авалона. В него было вложено столько средств, что, прознай об этом другие люди, покрутили бы пальцем у виска. Счет опыта, за который покупали всё для него необходимое, шел на десятки — если не сотни — миллиардов. Но этот игрок давно всё окупил.
Михалыча тоже развивали. Не так успешно, как хотелось бы: ассортимент создаваемой им продукции был ограничен. Но это было не так важно, потому что главным оставалось одно: наконечник, который указывает путь до пространственных разломов, где и добывалось всё необходимое.
Александр — хозяин берегини — нужен был для другого. Неизвестно, победят ли земляне на Арене, но если случится чудо и игроки одолеют противника, то придется как-то существовать дальше. Гвиневра хранила в себе главное сокровище — детей. Будущее поколение, которое начнет возрождать цивилизацию. Если Александр погибнет, исчезнет и артефакт порядка, а здание превратится в ненужное сооружение, по которому то и дело будут шастать мобы.
— Разрешите обратиться? — сказал Котов. Его глаза заплыли. Он раскачивался, будто погрузившись в транс.
— Да.
— Михалыч в данную секунду находится в крафтовом расколе. Он будет там долго. Ему ничего не угрожает. Гермес бесполезен. Для Александра мне нужно силовое прикрытие. Один могу не справиться. Вход в данж будет охраняться элитным подразделением, которое находится под ментальным контролем, — Он обернулся и указал на двоих человек. — Эти подойдут. Они помогут.
— В каком смысле Гермес бесполезен? — не понял генерал. — Под каким ментальным контролем?
— Не могу знать.
— Понял. Гермеса всё-таки сохранить! Вы двое, ко мне! — к командарму подбежали бойцы. — Выполнять все распоряжения Котова.
— Есть!
— Теперь справишься с поручением? — генерал посмотрел на Василия.
— Так точно. Вероятность успеха близка к ста процентам, — отрапортовал Котов.
— Выполняй!
— Есть! — Василий обернулся, затем свистнул что есть сил. На него посмотрел пробегающий мимо низкоуровневый крафтер. — Добрый друг, — прокричал он прозвище игрока, — ко мне! — ремесленник почти сразу оказался рядом с военными. — Тощ командарм. Его артфикс далеко. Почта разблокирована. Он поможет.
— Понял, — генерал кивнул. Котов редко ошибался.
— Тощ командарм... — Василий замялся.
— Ну, говори! — поторопил генерал.
— Что бы вы ни делали, — он отвел взгляд, — Авалон падёт. Он перестанет существовать.
—
Солдаты развернулись и понеслись вдаль. Он с поджатыми губами посмотрел вслед убегающей тройке и подумал: «Надеюсь, Вася, это тот редкий случай, когда ты ошибаешься». Генерал понимал, что в данную секунду не верит своим же мыслям.
— Что ты видишь? — обратился он к крафтеру.
— Зима, холод... — неопределенно сказал Добрый друг.
— Что ещё?
— Над нами как будто купол мерцает.
— Веди меня к ближайшей границе. Предупреди, когда купол будет в метре от меня.
Котов справится с заданием, так что на этот счет генерал был спокоен. Интуиция подсказывала, что о некоторых других важных людях позаботится Елена Викторовна. Эта страшная и одновременно прекрасная женщина явно что-то знала, хотя не спешила делиться секретами. А давить на неё было крайне чревато. Он помнил, как жена Стоменова заставила отжиматься всё командование Авалона. А не она ли и взяла людей под ментальный контроль?
Генерал поморщился от осознания, что вскоре погибнут очень многие: ремесленники, торговцы, управленцы, сильные боевые игроки, аналитики и учёные. Весь свет общества, на котором держалась мощь Авалона. Конечно, оставались нужные люди и за границами аномалии. Но сейчас Столыпину требовался определенный человек: Дмитрий Хрящёв.
За два дня до текущих событий командарм приказал ему разместить артефакт фиксации в цитадели. Хрящёв же (военный, беспрекословно исполняющий любой приказ), к полной неожиданности генерала, отказался это делать:
— Леонид Маркович, если хотите, чтобы я поставил точку возрождения здесь, то пусть моя жена, дочь и все люди из шестого охотничьего поселения тоже сделают это. Их я не оставлю.
— Сколько вас? — сдвинул брови командарм.
— Семь тысяч восемьсот сор...
— Отставить, — перебил Столыпин. — Мы не сможем разместить такое количество. Даже артфиксы детей и внуков Вити Стоменова находятся не здесь.
— Простите, Леонид Маркович, но своё слово я сказал, — упрямо заявил Хрящёв. — Вы можете понизить меня до рядового и...
— Ой, да оставь ты этот тон для официальных встреч, — отмахнулся генерал. — Заставлять бессмысленно?
— Так точно, — потупился Хрящёв.
— Хорошо. Я тебя услышал. Что вообще можешь сказать по ситуации?
— Вам виднее.
Генерал так зыркнул на подчиненного, что тот сразу же разразился тирадой:
— Вы понимаете, что складываете все яйца в одну корзину? Мы все чувствуем приближение беды. Но что будет, если эта беда окажется на небольшом участке? У нас все запасы тех же батончиков хранятся только в одном месте. Почему бы не распределить их по другим территориям? В моем поселении уже готова оборудованная подземка, способная разместить миллион единиц. Никто из моих людей и не подумает взять что-то себе без разрешения. Броню и оружие тоже стоит...