Последняя банши. Красная свадьба
Шрифт:
— Ты выйдешь за меня?
— Дааааа….
Глава 13
— Что?… Нееет!!! — Я задергалась, пытаясь выбраться из крепкого захвата, но меня оглушающе придавили обратно, прижимая рукой. Больших усилий не требовалось, скованная слабостью после оглушающего оргазма, я с трудом могла поднять руки.
— Ты уже согласилась. — Великий продолжал нависать сверху, заглядывая в мое лицо с интересом ученого фанатика, не прекращая поглаживать пальцами нежную кожу клитора.
— Отпусти! — Прошипела я и на свой страх и риск ударила его в
— Ты дала свое согласие, Морена. Теперь лишь я могу отменить свадьбу.
— Не докажешь! — Шипела я ему в лицо, ощущая, как тьма обволакивает глаза, закрывая расширенные зрачки чернотой.
— Ты даже не выслушала плюсы!
— Какие к демону плюсы! — Я медленно, но уверено, впивалась ногтями в удерживающую меня руку, надеясь, что ему не хватит терпения и хватка ослабиться.
— Свадебный подарок. — Он склонился к моему уху, обжигая выдохом ушную раковину и зашептал. — Я подарю тебе жизнь твоих мужчин.
Я окаменела.
Шумные толкающиеся мурашки разбивались друг об друга посыпая тело ледяными иголками, что впивались в кожу похуже настоящих.
— Если они останутся на Севере, и не будут лезть на рожон — пусть живут, это будет моим подарком. На нашу свадьбу.
— Они не поверят.
— Поверят. И это в твоих интересах, милая. — Ласковое в привычном понимании слово ударило молнией, напоминая красное, пульсирующие бессилие, когда Великий уносил меня из крепости Росса. — Они молоды, горячи, и могут наделать глупостей. Поэтому тебе нужно отговорить их разводить деятельность против меня и оставить эту идею, ради их же блага.
Я рассмеялась.
Это был не ликующий и не веселый смех. Скорее обреченный.
Он предусмотрел все. Мотивируя меня же саму разрушить свой брак с Россом и разорвать отношения с Марком. Костьми лечь, но увести их на Север и заставить забыть обо мне как о страшном сне. Вот так разлетаться миры, как снежные шары, что продавали в сувенирных лавках.
— Кстати, что у тебя с этим вампиром? Я не до конца понял, зачем ты притащила его из замка? — Я продолжала смеяться, ощутив, как заостряться и вытягиваются клыки.
Голод так и не проявлял себя, послушно затерявшись где то под злостью.
— Он меня укусил! Ахах! — Продолжая смеяться, я впервые заметила легкий налет растерянности на его лице. Как же так, Ваше Величество! ТЫ не получил полной информации? Плохо работаете. Нужно знать, кого тащите в койку. Ну, или на арену… — И я очень и очень проголодалась. — Я улыбнулась отзеркаливая его усмешки, полуулыбки, вкладывая свою ярость до последней капли. Но мои губы дрогнули, смех утих и, отвернувшись, я закрыла глаза.
Не время. Не время сходить с ума. Взять себя в руки, найти выгоду.
Пусть. Так даже лучше. Они будут в безопасности в холодных землях, нужно только правдоподобно отыграть свою роль. Только и всего. На глазах у любви всей моей жизни доказывать, что я лгунья. Доказывать с чувством, что бы он верил, верил и ненавидел. С каждым взглядом желая задушить меня, разрубить, сварить в лютой кислоте, только бы вычерпать
Сердце разрывалось лютой болью, съедая меня моим же ядом, уже начиная разрушать меня изнутри, растворять, ломать. Я прощалась, прямо сейчас прощалась с частью себя, что была счастлива в теплых руках, пряча в мозолистые ладошки лицо. Мысленно я прикасалась к его рыжим волосам, как наяву видя нахмуренные брови и складочку меж ними, что хотелось разгладить пальцем. Как жарко было его целовать, как уютно было быть погребенной под массивным телом, зная, что чтобы не случилось — тебе никогда не причинят зла. Все это я оставила там, на холодных землях. И пусть мое теплое сердце продолжает биться, но только там. Только там я оставлю свою любовь, и пусть бережет ее Север.
— Я приглашу их. Не думаю, что они откажутся увидеть тебя. — Он уткнулся носом в мой висок и вдохнул, втягивая запах, заставляя мелкие волосы у лица затрепетать. — Твоя свобода в обмен на их жизнь. По-моему, это равноценный обмен.
— Зачем тебе я? — На полу хрипе мне удалось выдавить из горла вопрос.
— Еще не время. Еще не до конца моя, банши. — Перешел он на привычное обращение. — Как только я пойму, что ты моя целиком и полностью, я попробую объяснить тебе причины своих поступков. А пока не жди даже помощи, только приказы или ультиматумы.
— Ненавижу.
— Я знаю. — Он прижался лбом к моей щеке и заправил выбившуюся прядку за ушко. — Я сделал все, что бы ты меня ненавидела.
Мне никогда не было так спокойно. Нет, не подходящее слово. Мертво. День не кончился, конец света не настал, а я мертвым грузом лежу на земле и не понимаю, зачем все еще могу открывать глаза. Был до глубины моей черной души плевать, какими глазами на меня сейчас смотрит Великий. Что он видит. Мертвую? Униженную? Опустошенную? Так пусть смотрит, это его рук дело. Обезображенная душа брошенным ребенком рыдала внутри, разнося эхом сдавливающие горячие спазмы. Как будто раскаленные кольца надели на ребра и сжимают, сжимают, сжимают…
Он не двигался, продолжая прижимать мое несопротивляющееся тело своим тяжелым, обнаженным торсом. Просто тяжело дышал мне шею, поглаживая волосы у виска и ничего не говорил. За это хотелось ненавидеть его еще больше, еще глубже, доставляя максимум боли и страданий. Мне хотелось спалить его дотла своей болью, что он смешал во мне принуждая разбивать сердце даже самой себе.
Я бы впилась ему в горло, вытряхнула бы из него всю требуху, купаясь в фонтанах крови, но даже моя опаляющая злость, сейчас со стоном приходила в себя после черной эпидемии боли и не находила сил ни на что, кроме как устало закрывать и открывать глаза. Меня выпили всю без остатка. Наверное, так чувствовали себя мои жертвы, когда я, облизывая пальцы, с довольной улыбкой пряталась в закатных лучах, оставляя их одних на последних секундах жизни, смотреть на не самый лучший вид, думать не о самых простых вещах. Наверное, они корили себя за что-то, что не успели при жизни, или просили прощения у близких за столь глупый и быстрый финал. А может, проклинали меня как последнюю шлюху, желая мне гореть на костре, развлекая толпу своими предсмертными криками.