Последняя банши. Красная свадьба
Шрифт:
Отпустив мои безвольные руки, Великий подхватил меня снизу, сминая ягодицы в новом приступе походи, что погребала нас под собой словно лавина, сошедшая с высоких гор.
— Скажи! — Прорычал он, с новой силой вдалбливаясь в меня, насаживая на свой член, словно бабочку на иголку.
— Торос… — Я неуверенно искала его лицо руками, желая ощущать подушечками пальцев каждую частичку его кожи, каждый трещинку и морщинку. Он позволял, млея от удовольствия от моих неловких прикосновений, вжимаясь в мое тело как в последний раз. Прикрывая веки с черными ресницами, что словно острые пики обрамляли
«Целая. Ведьма целая» — Шуршащий голос хранителя мягким потоком теплого воздуха лизнул мозг изнутри, растворяясь в пространстве, не оставляя после себя и следа.
Великий тем временем не позволял мне сомневаться в происходящем, кусая, целуя все, что попадалось ему под мягкие губы, невольно заставляя меня подставлять под них все больше и больше мест. Казалось, он оставит на мне синяки, так отчаянно сдавливая мою кожу сильными пальцами, что попеременно опускались ниже, поглаживая линию ног, или грязно сминали грудь, сжимая измученный сосок меж ними.
Внутри все клокотало от неправдоподобности происходящего. Ведь так не бывает? Как можно желать мужчину, что сделал из твоей жизни кровавое месиво, которое не подлежало восстановлению не одним ученым магом или рукастой травницей. Но я окутанная животной страстью упрямо впивалась пальцам в его волосы, направляя ненавистное лицо на свои хрупкие изломы в защите, позволяя разрушать их и проникать ядом прямо под кожу.
Никогда меня не любили столь отчаянно.
Он как будто пытался доказать мне, или возможно себе, что можно сойти с ума если сейчас остановиться, что кожа треснет обнажая пылающую плоть если прямо сейчас наши тела разъединить.
Мышцы его живота сокращались, обнажая каждый кубик, что стальной пластинкой натягивал матовую кожу с легким загаром. Маленькие бисеринки пота скатывались вниз и, проследив их путь, я зацепилась взглядом за место, где соединялись наши тела. Четкая линия косой мышцы на его животе завораживала. Она ровным треугольником расположилась на его бедрах, уходя вниз, и при каждом толчке позволяла насладиться собой во всей красе.
Плавно поднимая глаза я изучила маленькие кружочки сосков и, погладив их пальцами, удосужилась довольного рыка, что заставил продолжить путь вверх, пройтись по венке, что выступила на шее синеющей ниткой, коснуться колючей щеки и, погладив кончиком пальцев линию губ, с протяжным стоном броситься их целовать.
Он не отпрянул, не удивился, а лишь крепче прижал меня к себе, замирая в сладком поцелуи с острым привкусом ненависти на губах.
Разве может ненависть подарить больше страсти, чем любовь? Может ли стать достойной заменой? Не задавать вопросов себе, оказалось проще, чем я думала и, заткнув болтливый внутренний голос, я у громким стоном прижалась к обнаженному телу Великого. Он изучал, следил, и ему определенно нравилось то, что он видел. Ему было сладко и горячо осознавать, что девушка под ним готова завыть в голос, если лишить ее близости сейчас же. Но он и не хотел…. Не пытался… Ему это было необходимо не меньше, и, подхватив меня пояс, поднял в воздух, усаживая на свои вытянутые ноги.
Открыв глаза, я увидела игривый, мальчишеский задор на его лице, подчеркнутый открытой улыбкой без выпущенных ядовитых клыков,
— Скажи еще раз. — Он потянулся губами к моей щеке и оставил на ней невесомый поцелуй. Просьба, не приказ.
— Торос? — Улыбка вновь озарила его лицо, и он зарылся носом в мои волосы, сплошь покрытые желтой пыльцой.
Резко сжав мои ребра, мужчина выдавил из меня громкий выдох и, встретившись взглядом, сосредоточенно потянул вниз. Я дрожала от каждого сантиметра, что вновь проникал меня, доверчиво хватаясь за широкие плечи Великого, который спрятав улыбку, голодными глазами следил за мной. Сейчас создавалось ощущение, что все, что происходило «до» вело только к этой близости на полянке укрытой одуванчиками. Конечно это морок, фантазия, но как сладко было думать об этом в тот момент, когда сам Великий нежно прижимал меня к себе.
Наши мокрые от пота тела были покрыты яркой желтой краской цветов, дыхание было рваным и, вычерпав свои силы из всех резервов, я с довольной улыбкой лежала на груди у Великого, который, как и всегда сам меня туда положил.
Его пальцы гладили мои волосы, иногда касаясь хрупких позвонков на шее, и возвращались на макушку.
— Давай договоримся, Морена. — Прервал он тишину, вызвав у меня мгновенный озноб, напоминая, кто он такой. — Раз уж мы все-таки осознаем, что мы семья, то и вести себя будем соответствующе. — В каждом слове сквозило тоской, и я не могла найти ей причин, мой же голос, напротив, звучал жизнерадостно.
— Мы только что укатали целую поляну одуванчиков, разве тебе этого мало, мой господин? — Я приподнялась на вытянутых руках, заглядывая ему в лицо, но вместо ожидаемой маски равнодушия вновь сияла улыбка. Теплая, согревающая.
— Конечно, мало! — Схватив меня под коленом, он резким движением перевернул меня на спину, вновь оказываясь сверху. — Я бы хотел, чтобы впереди была еще не одна поляна. — Горячие губы вновь опустились на косточки ключиц, запечатывая обжигающий поцелуй-печать, что бы в очередной раз клеймить меня. Но что-то мелькнуло в голове, заставляя мое нутро насторожиться. — Согласись Морена, я то, что ты искала всю жизнь. — Великий опускался все ниже, продолжая свое исследование губами, а меня словно парализовало.
Нет, не тебя. Перед глазами встали синие глаза Росса, в которых отражались все его эмоции, и сердечко тут же взволнованно стукнуло. Последнее что я видела в них — бескрайняя боль, с которой он прощался со мной в чертовом обеденном зале и в этот момент все, что так усердно заталкивал в меня Великий, с шумом выплеснулось, уступая место новой волне тоски.
Только Росс, только мой рыжий негодяй.
«Мой дом там, где ты» — вспомнились слова, что я сказала ему. Успела.
Заметив перемену, дракон поднял на меня свой недобрый взгляд, но после того, как я подарила ему ласковую улыбку, расслабился.