Последняя Битва
Шрифт:
Командор, как обычно, появился внезапно. И совершенно не оттуда, откуда его ждали.
На исходе второй луны ожидания, когда Тамор уже начал заметно нервничать, в Ллир со стороны кирского тракта въехала запыленная дорожная колесница. Мальчишек, игравших в пыли недалеко от ворот, так поразило это зрелище, что они ворвались в город, вопя:
— Кирец приехал на колеснице! Кирец приехал на колеснице!!
У Кремня, который был поставлен бывшим сержантом, а ныне резидентом Корпуса Алкаром наблюдать за кирским трактом, екнуло под ложечкой. Подобные шутки были как раз в духе Командора. Поэтому он свистнул, подзывая Джуга, и внешне неторопливым шагом направился туда, откуда примчались мальчишки. Вообще-то с этой стороны Грона не ждали. Уж больно кружной получалась дорога. Да и горцы последнее время частенько пошаливали. И сам Грон, как говорил адмирал, собирался добраться до Ллира на корабле, либо напрямую из Кира, либо сушей до Арнама, а уже оттуда
Кремень подошел к воротам и, не влезая в толпу зевак, выжидательно, вытягивая шеи, смотревших на кирскую дорогу, остановился чуть поодаль. Обещанной мальчишками колесницы пока не было видно. И это показалось Кремню странным (как, впрочем, и то, что створки наружных и внутренних ворот были прикрыты так, чтобы, с одной стороны, обозначить, что ворота как бы открыты, а с другой — максимально затруднить обзор). От того места, где обычно тусовалась пацанва, до ворот было едва две сотни шагов. Если учесть время, прошедшее с того момента, когда мальчишки заметили колесницу, а также то, что они сами уже успели пробежать эти две сотни шагов, колесница должна была бы уже давно проехать в ворота. Если, конечно, Грон не свернул, решив проскочить вдоль стен и въехать в город через другие ворота. Но в таком случае как объяснить факт появления Грона на колеснице со стороны кирского тракта? Кремню, во всяком случае, пришло в голову только одно объяснение: Командору, по каким-то одному ему известным причинам, нужно было, чтобы его появление в Ллире привлекло внимание как можно большего числа людей. Иначе он просто бросил бы колесницу задолго до того, как ее заметили на дороге. Короче — загадка. Между тем толпа у ворот все росла. Кремень постоял еще несколько минут, затем легким движением ладони подозвал Джуга и толкнул дверь караулки.
Внутри было темно, так что, шагнув внутрь с яркого света, Кремень на мгновение ослеп и чуть не пропустил удар. То есть он-то его как раз пропустил, но с Джугом такой номер провернуть было невозможно. Почувствовав врага, Кремень рефлекторно отшатнулся и движением, отработанным долгими годами службы, выхватил меч и короткий кинжал (если это была атака, то бой предстояло вести в замкнутом пространстве, а в такой ситуации кинжал частенько оказывается полезнее меча). И замер, пытаясь разглядеть, куда нужно нанести удар. Но Джуг серой молнией бросился вперед. Спустя мгновение сквозь утробное урчание Джуга пробился вопль, на который наложился хруст перекусываемой кости, а еще через мгновение уже прозревший Кремень выбросил вперед руку с мечом, отбивая удар ножа, направленный в загривок Джугу…
Через пару минут все было кончено. Кремень, досадливо сморщившись, вытер кровь с царапины под левым глазом (подлый, но мастерский выпад шустрого типа с двумя ножами едва не стоил ему правого глаза) и, наклонившись, перевернул валяющиеся трупы. Нападавших было четверо. Одного (похоже, того, кто стоял на стреме) Джуг вывел из строя сразу же, и Кремню осталось только, улучив момент, коротким движением руки прервать его раздражающе громкий вой, второй получил точный удар мечом в кадык и со змеиным шипением сложился, будто куча старого тряпья, у лестницы, ведущей на вершину привратной башни. Оставшихся двоих Кремень упаковал менее аккуратно, чуть не пропустив удар от того, кого считал главарем. Не в последнюю очередь из-за того, что решил оставить его в живых. Но тот оказался настоящим профессионалом по сравнению со своими подельниками, так что выполнение сего плана потребовало бы существенно больше времени, чем Кремень готов был на это выделить. Поэтому пришлось прикончить и последнего. Наскоро обыскав тела, Кремень осмотрелся. В караулке больше никого не было. На полу не наблюдалось никакого люка. Единственный путь, который мог бы привести к разгадке столь странного для мирного города Ллира нападения, вел наверх. Сержант немного постоял, прислушиваясь, и осторожно двинулся к лестнице, не убирая меча и кинжала.
Лестница оказалась короткой и закончилась тяжелой дубовой дверью, из-за которой доносились неясные голоса. Кремень осторожно развел руки и воткнул меч и кинжал в расселины между камнями так, чтобы их можно было выхватить одним движением, и аккуратненько надавил на дверь. Та была пригнана довольно плотно. Он оторвал руки от шершавой деревянной поверхности и на мгновение задумался. Вариантов действий просматривалось несколько. Во-первых, можно было не мудрствуя лукаво пинком распахнуть дверь и влететь внутрь с оружием наперевес, а уж там разбираться, кому и как врезать. Но этот вариант не устраивал его по одной основной причине: он таки хотел разобраться в том,
— …Измененный! Хранитель Ока придумал для тебя особую казнь. Ты будешь умирать долго, очень долго, и сначала умрут все, кто тебе дорог. А потом ты почувствуешь на себе мощь Ока и могущество самого Творца. — Тут говоривший прервал свою речь и разразился хриплым, лающим смехом.
Кремень осторожно извлек из расселин меч и кинжал. Голос доходил с искажениями, поэтому он пока не мог определить, где находится говоривший, а также есть ли в комнате кто-то еще, но само содержание разговора доказывало, что он на правильном пути и скоро придет время вмешаться. Тут послышался другой голос:
— Что-то Хлыст пропал. Пойду посмотрю.
Кремень усмехнулся и, приподняв руку с мечом, отвел ее назад, перехватив кинжал в положение для метания. Сейчас человек подойдет к двери и, зная о том, как тяжело она открывается, с силой дернет ее на себя…
Когда перед ним возникло слегка озадаченное лицо, Кремень резко выбросил руку с мечом вперед и, не дожидаясь, пока тело, еще живое, но уже абсолютно неопасное, рухнет на пол, скользнул за порог. Короткий замах, бросок, и еще один неизвестный, находящийся в помещении, отлетел к стене с кинжалом в горле. Шаг вправо, поворот головы, два быстрых движения глазами, и Кремень повернулся к связанному человеку, валявшемуся на полу в углу комнаты. Пару мгновений он всматривался в пленника, затем выдернул кинжал из кровоточащего плеча и полоснул по стягивавшим его веревкам:
— Мой Командор, сержант Кремень, команда прикрытия Фивнесской корпусной школы. Мы ждем вас уже почти целую четверть…
4
— …и теперь я не знаю, что делать, Тамор.
Грон замолчал, стиснул глиняный стакан и залпом опрокинул его в рот. Тамор понимающе кивнул:
— Ничего, Грон, ничего, я знаю, ты придумаешь, а то давай пошлем гонца, и Корпус будет здесь уже весной…
Грон криво усмехнулся:
— Эх, Тамор, Тамор, ты ничего не понял. Если бы здесь было дело для Корпуса — он бы уже давно был здесь. Слуй сам бы отправил гонца. Вопрос в том, что Корпус здесь бесполезен. Скалу нельзя взять штурмом. Возможно, можно было бы попытаться уничтожить ее той… силой, которой удалось уничтожить Остров, но, судя по информации, вырванной Слуем у того Посвященного, Играманика, у нас просто не осталось времени. Творец цел, восстановлен, и Катаклизм все-таки состоится. — Грон скрипнул зубами. — К тому же, даже если бы удалось уничтожить Скалу, может оказаться так, что где-то в тысячах и тысячах миль отсюда есть еще одно Око, а до него мне уже не добраться. — Грон взял кувшин, налил себе и Тамору и, вновь выпив залпом содержимое своего стакана, заговорил глухим, еле слышным голосом: — И вообще, дело в том, что я уже стар, Тамор. А я об этом забыл. Какого беса поперся я на эту арену, где из меня чуть не сделали отбивную? И из-за этого до Ллира я добирался почти три четверти. Да и, сказать по правде, если бы не колесница, я бы вообще вряд ли до него добрался. Можешь себе представить, жалкую сотню миль я ехал двадцать дней!
Грон вздохнул и, поморщившись, прикоснулся рукой к повязке на груди и животе. Тамор покосился на белую материю. Нет, крови вроде уже не видно. Наверное, наружные раны окончательно зарубцевались. А вот ребра еще беспокоят. Иначе Грон не морщился бы так.
Тамор вздохнул:
— Все мы уже старые, Грон, а все лезем куда-то. Нет бы дорогу молодым… Им еще славу завоевывать надо, а нам-то уж некуда… — Тамор махнул рукой, схватил кувшин и налил себе и Грону неразбавленного вина. Грон молча кивнул и одним глотком осушил стакан. Тамор поморщился. Ну разве можно так пить доброе вино? Впрочем, это вино не такое уж и доброе. Не умеют венеты делать хорошее вино, и пиво не умеют, так, одна кислятина, и оружие у них — говно, да и сами они…
— Чего вскочил?
Тамор резко повернулся, готовый как следует врезать тому, кто ухватил его за руку, но, увидев, кто это сделал, застыл неподвижно. Вот Магровы яичники…
— Да-а-а, Сатурну больше не наливать.
— Чего? — не понял Тамор. Но Грон в ответ лишь хмыкнул, тряхнул головой и, потянув своего адмирала за руку, заставил его опуститься на лавку. Тамор сел и покосился на Грона. Тот, не обращая на него внимания, высыпал из кошеля горсть медяков и произнес, чуть повысив голос: