Последняя битва
Шрифт:
Татары, зная, кто такой князь Сакульский, поднялись и принялись поспешно собираться, не дожидаясь пробуждения своего командира. Урук-бек, выйдя на стук, приказ седлать коней, естественно, повторил и уже потом уточнил:
— Куда скачем-то, Андрей Васильевич?
— Будет драка, друг мой. Не боишься?
— Когда это татары сечи боялись, княже? — моментально вскинулся тот. — Татары для битвы рождаются, из битвы род свой ведут, в битве годы заканчивают! Во имя Аллаха всемилостивейшего, не посрамим имени государя нашего! Веди нас, князь.
Как потребовал думный дьяк, легкая поволжская конница умчалась из лагеря, не взяв с собой вовсе никаких припасов. Только полные колчаны и длинные пики прыгали на крупах заводных коней. Налегке, широкой рысью они стремительно промчались десять верст, отделяющих деревеньку от наезженного тракта, повернули влево. Князь, давая роздых коню, облегченно перекрестился:
— Успели! Теперь можно не торопиться. Обозу конного ни в жисть не догнать, даже если шагом идти. Теперь никуда не денутся.
— Хоть теперь ты скажешь, княже, куда мы так торопимся?
— Ведомо мне, Урук-бек, что должны немногим после полудня этим путем люди зело опасные проехать. Надобно нам их дождаться и перебить всех до единого. Перебить всех, кто покажется, без исключения. Ибо облик тварей опасных мне неизвестен. Лучше всего их из луков посечь. Неожиданно и с удаления, дабы сотворить ничего не успели. В общем, как команду дам — убивайте всех, кого только на дороге увидите. Всех до единого. На себя грех приму… Хотя откуда в польском обозе невинные? Нет там таких. С чистой совестью всех секите, заслужили.
— Обоз? — встрепенулся Урук-бек и чуть отстал, оглянулся: — Князь знает, где обоз польский пойдет!
Татары на это известие ответили радостными возгласами, по цепочке уходящими далеко под кроны.
Дорога была узкая и тенистая, ветви деревьев почти задевали головы всадников. Да оно и не удивительно: порубежные крепости Сокол, Суша, Козьян, Ситно, Туровля, Усвят и прочие такие же были срублены всего десять лет назад. Гарнизоны в них стояли небольшие, селений окрест еще не разрослось, посему и ездили путники по тракту между ними редко, колею почти не накатав. А что строители натоптали, пушки и инструмент тяжелый протаскивая, — то уже успело зарасти. Натоптали немного — лес-то с собой никто не вез, деревья для стен и башен на месте валили. Пришли, ушли — вот и вся забота.
Широким шагом до приметного луга возле брошенного хозяйства идти оказалось всего три часа. Увидев избу, Андрей, по еще заметной колее, свернул к ней, но перед покосившимися воротами отвернул, проскакал вдоль забора и уже за двором направился влево, к лесу. Три сотни татар, хорошо понимая смысл маневра, скакали один за другим, и потому вытоптанной полосы, выдающей засаду, на луговине не осталось. А узкую линию примятой травы с трака было не разглядеть. Уйдя в чащу за густой рябинник, князь спешился, шепотом приказал:
— Привал, отдыхаем.
Урук-бек передал его приказ своим людям и спрыгнул из седла рядом:
— Долго ждать-то?
— Мыслю, часа
Спать в сыром осеннем лесу татарам было негде, и они, присев на корточки, о чем-то тихо беседовали, играли в кости, иные чистили коней и проверяли упряжь, правили клинки и перебирали стрелы.
Когда солнце добралось до зенита, на тракте появилась османская конница. Венгры свернули к дому, заглянули во двор, покрутились окрест. Брать тут явно было нечего, и всадники вернулись обратно на тракт, уходя через густой лес к следующему русскому укреплению. Новые конные сотни с тракта даже и не сворачивали: выныривая из одного лесного тоннеля, проскакивали открытый участок и тут же ныряли в другой. Османцы шли и шли, шли и шли, больше часа, не прерываясь ни на минуту. Вслед за ними покатились возки обоза. Поначалу крытые парусиной, а потом и обычные телеги.
— Уже скоро, — предупредил князь. — Давайте потихоньку выбираться.
Татары, ведя коней под уздцы, с невозмутимым видом стали один за другим не торопясь выходить из леса на луг, открыто пускали пастись заводных коней, прогуливались рядом с оседланными. Возницы, глядя на вооруженные сотни, особо не тревожились. Ведь легкая конница похожа друг на друга во всех странах. Халаты и шлемы, луки и пики, кривые сабли одинаковы и у татар русского царя, и у османского султана. Да и в войске Батория их хватало изрядно. Поди отличи одного от другого, коли он сам не назовется? Раз не нападают, мирно стоят — значит, свои.
Да и какое дело обознику до таких загадок? Головной полк прошел, опасности не заметил. Тылы немецкая пехота прикрывает. Чего простому извозчику в самой середине потока из телег, возов и двуколок беспокоиться? Об опасностях ратных пусть у воевод и полководцев голова болит.
— Наверное, уже скоро, — кивнул Урук-беку думный дьяк. — Ты только слово мое помни и людям своим укажи. Сечь стрелами всех, кто живой, без жалости.
— А потом?
— Потом? — удивился Зверев. Он об остальном даже и не задумывался. — Мне главное — ворога опасного истребить. Семь возков опасных из обоза заберу, до остального сами решайте.
— Уходить как будем? — задал не менее важный для татар вопрос Урук-бек.
— Лесными тропами, — махнул на дальний конец луга Андрей, этой мыслью тоже не озаботившийся. Шанс уничтожить черных колдунов затмил для ученика волхва все остальные вопросы. Но теперь он рукой подозвал Пахома, тихо приказал: — Скачи на тот край, посмотри, где тропы самые натоптанные. Коли люди у леса жили, стало быть, за дровами, грибами-ягодами туда ходили. Должны быть тропки.
Холоп кивнул, вернулся к лошади, затянул подпруги, взметнулся в седло и ускакал прочь. Татары проводили его взглядами, но поскольку сам князь остался с ними, особо не забеспокоились.