Последняя битва
Шрифт:
– Осторожнее! – закричала она.
И как раз вовремя, потому что Женя сделал первый шаг, и пол под ним провалился. Мальчик же остался на месте, потому что в ту же секунду, когда услышал крик, повис в воздухе. Он хотел взлететь, но что-то не дало ему этого сделать. Какая-то невидимая сила удержала его на месте и не дала взлететь.
– Тут опасно! – крикнул Маша. – Тебя хотят схватить. Убегай отсюда, Женька!
– Не волнуйся за меня, – ответил мальчик. Он, наконец, заметил, что по несуществующему полу плавают сломанные часы.
Будильник удержал его, и Женя, балансируя руками, как цирковой канатоходец, чтобы удержать равновесие, пошел дальше. Он поставил вторую ногу на круглый маятник, который лежал перед ним. И маятник его тоже выдержал. Больше впереди часов или их обломков не было. Зато была целая плита от пола. Квадратная и достаточно большая. На нее можно было встать даже двумя ногами.
Женя прыгнул на плиту, но как только ноги его коснулись ее, она ухнула вниз, словно потеряла опору, на которой стояла прежде. И мальчик полетел вместе с ней. От страха он не закричал, вместо него завизжала Маша.
– Женя! – закричала она. Голос ее был такой несчастный, словно она прощалась с последней надеждой.
В последний момент Женя успел поймать одной рукой маленькие ручные часики, которые плавали в полуметре от плиты. И они удержали его. Женя схватился за них и другой рукой. Висеть стало легче. Он перевел дыхание, секунду отдохнул и стал подтягиваться. Подтянулся и вскарабкался на часики, если можно так сказать. Но опираться животом на часики было невероятно трудно, того и гляди, перевернешься. На его счастье рядом оказались еще и деревянные часы с кукушкой, и Жене удалось дотянуться до них. Он повис на них и стал карабкаться дальше. Сейчас он поблагодарил Катю за то, что она три года назад установила в их комнате турник и заставляла его на нем подтягиваться. И вот пригодилось.
Пыхтя, он взобрался на часы и даже встал во весь рост. Правда не совсем устойчиво. Женя потратил несколько секунд, чтобы восстановить равновесие. Впереди было не мало обломков, и он преодолел еще несколько метров, прыгая с одного на другой.
– Сейчас, Машка, – обрадовано воскликнул он, – мне совсем немного осталось. Как ты тут?
Маша звякнула цепью и через силу улыбнулась:
– Нормально. Только вставать нельзя. Хуже чем в больнице.
– Ничего, я сейчас тебя выпишу из этой дурацкой больницы. Ты больше на меня не обижаешься? Я хочу извиниться за то, что обманул тебя.
Женя остановился, потому что впереди больше ничего не было. На целый метр ничего. Ни одного обломка. Правда была плита, но Женя знал, что это за плита. Он опять попытался взлететь. Собрал все силы и желания, но опять ничего не получилось. Что-то продолжало давить его. Полет был невозможен.
Качнулась старинная люстра с черными свечами и несколько свечей погасли.
Бум!
Это опять опустился меч, и Маша испуганно вздрогнула. Она так
– Быстрее, Женечка! – жалобно воскликнула она.
Женя затаил дыхание. В полуметре от плиты впереди проплывал монитор от компьютера, на котором горел циферблат часов. Экран его был разбит, но все равно горел и показывал циферблат. Только стрелки естественно не двигались с места.
Мальчик примерился и прыгнул на плиту, она ухнула вниз, но Женя все-таки успел оттолкнуться от нее и прыгнул на монитор. Сердце его забилось от волнения. Промахнуться мимо монитора и попасть в пустоту, было проще простого.
Но он не промахнулся.
И опять впереди пусто.
Зато чуть вбок было сразу две плиты одна за другой, а за ними целая россыпь деталей часового механизма. Пружинки, шестеренки, колеса, диски. Они плавали чуть не до самого куба, на котором находилась Маша.
И Женя решился.
Он сделал сразу два больших и рискованных прыжка по предательским плитам, которые тут же ухали вниз, как только его ноги касались их. Женю спасла быстрота, и он плашмя упал на детали. Он не был уверен в том, что они удержат его, но они его удержали. Только больно впились в тело и поранили руки, потому что все они были как назло острые и колючие.
Женя закусил от боли губы. Ему захотелось закричать, но он промолчал и перевернулся на спину. Посмотрел на свои руки. Они был в крови. Женя подул на них, и лизнул языком. Раны затянулись. Сразу стало легче. Но остатки боли еще оставались.
До Маши осталось три шага.
Девочка приподняла голову и смотрела на Женю. В глазах ее была боль. И Женя неожиданно понял, что Маше также больно, как и ему. Она чувствует его боль и страдает, потому что ему больно, а вовсе не потому что ей самой угрожает смертельная опасность. Нет, про себя она сейчас даже и не думает.
Женя понял это и сразу забыл про боль. Он вдруг начал злиться на тех, кто заставляет его все это делать. За то, что они так мучат бедную девчонку, которая ничего плохого им не сделала. Подлые колдуны!
И тут же он вспомнил, что ему нельзя злиться, ни в коем случае нельзя. Он вспомнил слова Друля. Голос маленького волшебника из Страны Остановленного времени просто прогремел в его голове: «Не пускай в себя Зло!» И Женя опомнился. Все его враги только и ждут, когда он разозлится. Его злость нужна им как воздух.
Все сразу замерло, когда он позволил себе разозлиться. А люстра словно живая вдруг радостно задрожала, как будто Женина злость покачнула ее. От этого движения погасли и упали вниз сразу сто свечей, и меч, резко и со свистом пронзив воздух, и с каким-то ржавым противным скрежетом опустился почти на метр. Теперь до Маши ему было всего ничего. Каких-то полтора метра.
Жене все сразу стало ясно.
Так вот в чем заключалась главная ловушка Антессера! А вовсе не в падающих плитах или других хитрых капканах.