Последняя буква Севера. Книга вторая
Шрифт:
Стыд, злость, вина – испытываю все сразу.
Мышцы внутренней стороны бедер ноют, как после растяжки, внизу живота немного тянет.
Я больше не девственница.
Я лишилась девственности с Оливером Хартли и совсем не могу назвать себя счастливой влюбленной.
О чем я думала? Как мы вообще перешли к этому? Воспоминания появляются в голове кадрами и ускользают, но каждый крошечный отрывок яркий и болезненный, словно удар хлыста по спине.
Я ведь должна была понимать, что Олли любит Констанс, он же расстался с ней вынужденно. Где-то в глубине души я наверняка надеялась, что, услышав мое признание и поцеловав меня, Оливер очнется от
Какая же я жалкая. Но и Оливер не лучше. Мы оба облажались.
– Что будет завтра? Я боюсь завтра, Олли.
– Все будет хорошо. Я с тобой, Мик, и всегда буду. Я твой.
Верил ли он в свои слова хотя бы на тот момент? Господи, надеюсь, что да. А потом он назвал меня именем той, которую любит.
Мне всегда казалось, что первый сексуальный опыт должен быть с человеком, которого ты любишь. У меня произошло именно так, но все остальное пошло не по плану. Все произошло слишком быстро. Всегда ли это так больно? Была ли у меня кровь? Как, в конце концов, выглядит член? Потому что все происходило быстро и в темноте, что я даже не увидела его, зато почувствовала. И не могу назвать это приятным опытом.
Если есть клуб ненавистников секса, то я, пожалуй, вступлю.
Перед глазами всплывает окровавленный нос Оливера, хруст при ударе, жесткость и холод в глазах Джейка.
Разрушена не только наша с Олли дружба, мы вмешали в это Элфорда. Я вмешала. Не остановила, не дала внятно понять, что он не мой старший брат, который обязан идти и бить морду каждому парню, который снимет передо мной трусы. Дружба ребят под угрозой, группа под угрозой. И все из-за алкоголя и моих чувств.
Вина похожа на бетонную плиту, которая придавила меня к кровати и вот-вот расколет ребра. Глаза жжет от подступающих слез, и я тру веки костяшками. Чувствую себя блендером, который перемалывает любой намек на слезы. Позволю себе слабость и точно разревусь. Надо просто перемолоть это внутри, и однажды оно уйдет, а напряженное горло расслабится, и я снова смогу свободно дышать.
Закрывается входная дверь, но я не двигаюсь до тех пор, пока не слышу, как заводится двигатель. Убедившись, что мама уехала, я иду на кухню и залпом выпиваю стакан воды. Бросив шипучую таблетку аспирина в стакан, плетусь в ванную, чтобы умыться.
Меня мутит от нервов и голода, при этом еда не лезет в горло, поэтому я обхожусь водой с аспирином. Не могу расслабиться, потому что в голову вспышками врываются воспоминания вчерашнего вечера, от которых я непроизвольно вздрагиваю.
– Боже. – Сделав звук телевизора погромче, пытаюсь сосредоточиться на сюжете о правильном приготовлении спагетти в «Доброе утро, Америка».
Я призналась Оливеру в любви так легко, словно рассказывала анекдот. Что он думает обо мне теперь? Неужели мы больше не сможем дружить? А если об этом узнают в школе? Что если «Норд» распадется из-за меня? Господи, в таком случае разгневанный Рэм задушит меня голыми руками.
Тело бросает в холодный пот. Покусывая ноготь на большом пальце, я трясу коленом. Я так больше не могу. Не вынесу. Подскочив на ноги, иду в комнату и достаю из рюкзака полупустую пачку сигарет.
Выхожу из трейлера, прикрыв за собой дверь, сажусь на ступени и верчу пачку в руках, раздумывая. У соседнего трейлера курит Рут. Взмахнув рукой, она идет ко мне, не скрывая любопытства во взгляде.
– Случилось какое-то дерьмо, – Рут не спрашивает, она констатирует факт, глядя на сигареты
Качнув головой, я разглядываю кеды Рут и красные носки, которые достают ей почти до самых колен.
– Выглядишь дерьмово, значит хорошо погуляла вчера, – шумно выдохнув дым, она хмыкает. – Миссис Рамирес чуть с ума не сошла, пытаясь дозвониться до тебя.
– Я призналась в любви Оливеру и переспала с ним.
Рут смеется, но как только я поднимаю подбородок и заглядываю в ее глаза, смех тут же испаряется. Делая глубокую затяжку, она кивает. Рут не осуждает, не удивляется, не спрашивает: «Как так вышло?». Она точно знает как, потому что ее братья и сестры, как и она сама, появились на свет не без помощи алкоголя, которым злоупотребляет миссис Кларк. А еще совсем недавно Рут переборщила с пивом, из-за чего пришлось делать тест на беременность после близости с вонючкой Коллином.
– Однажды это должно было произойти. Мама говорит, что дружбы между мужчинами и женщинами не бывает. Ну ты это… Хоть с резинкой?
– Да. Но у меня тут, – я прижимаю ладонь к животу, – немного тянет. Это нормально?
Боже, я настолько неопытна, что консультируюсь с девочкой, которой стукнет шестнадцать только в следующем месяце.
– Да, не парься. У Дженны вообще несколько дней после этого кровь шла. Ну и как тебе, понравилось?
Постукивая ногтями по пачке сигарет, я пожимаю плечами.
– Не очень.
– Первый секс – всегда отстой. Да и с каждым новым человеком – тоже отстой. Но потом все будет хорошо.
– Не уверена, что у нас с Оливером будет второй раз. Даже не уверена, что мы останемся друзьями на «Фейсбук» 1 . Черт. – Запустив пальцы в волосы, я делаю глубокий вздох. – Я знаю его столько лет, но понятия не имею, какой реакции от него ждать.
– Как это какой реакции? – Рут отходит, чтобы выбросить окурок в жестяную банку и возвращается. – Цветов, подарков и кино. Ты снизошла до него и подарила ему свою девственность, он должен ценить это. А если не будет, то я переломаю ему ноги битой и закидаю его дом грязными подгузниками Майло. Он ведь твой друг, Микки, он не поступит с тобой плохо.
1
(принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ)
Последняя фраза Рут крутится у меня в голове даже после того, как она уходит в трейлер, чтобы успокоить вопящего малыша Майло.
Я горжусь тем, что сдержалась и не закурила сигарету. Если я продержалась без нее в такой момент, то смогу и дальше. Стоит и вовсе отдать пачку Рут, чтобы не поддаться соблазну.
Поднявшись со ступеней, я оставляю сигареты на пластиковом столе. Слышу позади шуршание шин и боюсь, что мама вернулась, но когда вижу машину Оливера, мое сердце проваливается в желудок.
Он выглядит ужасно. Под глазами темные синяки, левый глаз чуть заплыл, на опухшей переносице ссадина, левая скула отекла. Дерьмо. Это все из-за меня. Мне хочется броситься вперед и обнять его, но ноги словно вросли в землю. В голове набатом бьет мое вчерашнее признание.
Спрятав ладони в передние карманы джинсов, Оливер подходит медленно, словно боится, что я испугаюсь и убегу. Хотя не исключаю такой вариант, потому что это то, чего мне действительно хочется.
– Мне так жаль, Мик, – его надломленный голос заставляет меня судорожно выдохнуть.