Последняя черта
Шрифт:
— Тряпка, — уже перейдя на откровенный ржач, выдала она. — Прикинь? Су-у-у-ка, поставь меня куда-нибудь.
Её выгнуло. Странный какой-то герыч попался. Точно палёный. Перепады чувств окончательно заглушили голос разума.
Яркая лампочка сменилась темнотой, а устоявшийся, паршивый запах сначала сменился просто свежим, а затем будто... каким? Слово вертелось на языке. Вроде некто — опять всё поплыло — её куда-то укладывал. Потом невесомость, ровная и спокойная — голова только все так же кружилась.
Рука в районе сгиба локтя ужасно ныла. Алиса даже застонала в определённый момент, но потом стиснула
— Где я?
Свет сменялся темнотой, мигал, а сопровождала всё это дело треклятая тишина. Как...
— Мам? — позвала Алиса с ужасом в голосе, тут же подрываясь. Стукнулась лбом обо что-то твёрдое, упала обратно на более или менее мягкое и почти прохныкала, совсем по-детски. — Не надо...
Её бросило в сторону, но она не упала. Почему-то, как назло, всплывали эти поганые воспоминания, от которых она когда-то с помощью наркоты и бежала. И запах этот... чёртов ненавистный запах, который пропитывал всё, въедался под кожу и оставался ожогами на ней же.
— Чёрт...
Снова мигнувший свет.
Чужой голос звучал, но не звучал. До сознания всё это доходило крайне плохо. Алису опять понесло, она неосознанно во что-то вцепилась и почувствовала кожу. Напряглась. Сидение машины?
Что он там говорил? Мелькнуло знакомое имя. Лёха. Была бы способна к осознанным действиям, вылетела бы прямо на ходу на дорогу, не заботясь о сохранности здоровья. Всё равно лучше переломать все кости, чем сидеть перед Лёхой побитой дворняжкой и скулить одним взглядом, надеяться на понимание. А он не поймёт. Никогда не понимал.
Но голос не Лёхин, значит, шанс ещё есть. Собрав весь ужас, усиленный ещё и дозой, Алиса выдавила:
— Нет. Не его. Не надо.
Это же только один раз. Она уже выбиралась, она сильная. Про это даже не узнает никто. Сознание постепенно начинало возвращаться, но восприятие мира все ещё давалось с трудом. Открыла глаза. Тёплый свет фонарей и окно — надо же, правда! — электрокара. Пространство ещё не вернулось на место, но с успехом приближалось.
— Я... — С трудом, но сев, Алиса облокотилась на передние сидения. — Прости.
А потом слабо, виновато улыбнулась. Правда приехал. Она и не рассчитывала. Написала, скорее, от отчаяния, потому что больше некому. Ташка её оттуда не вытащит, парни потом в порошок сотрут, Герасим не удержится и проболтается обязательно. Про Доктора даже подумать страшно.
А Ворон молчал, сжимал зубы и злился. Решил, что никогда не расскажет. Нет, в смутных чертах обрисует, ещё раз отвесит подзатыльников, но не расскажет никогда.
Когда на экране высветилось сообщение от Алисы, он уже понял, что его ждёт новое незабываемое приключение. От содержания смс волосы встали дыбом, а он сам вскочил из-за маленького кухонного стола, случайно зацепив рваную грязную клеёнку и отправляя в полёт ранее аккуратно разложенный автомат-пулемёт, смазыванием деталей которого до этого занимался.
«Какого хрена? Взрослый же человек, не ребёнок!»
И почему именно ему? Считает, что уж он-то ей точно мамочка?
Но все эти мысли занимали его уже после выбранного порядка действий, а именно — захваченного пистолета и вызванного лифта. Единственный посвящённый, блин. И что
Мысли о том, что Алиса умудрилась заставить его сорваться и куда-то направиться, Ворон упорно отгонял. Ну и что, что такого ещё ни разу в его жизни не случалось? Всё бывает в первый раз...
Дополнение | Не хуже огнестрела ч.2
Местечко было поистине запоминающимся. Почему-то при первом же взгляде на окружающие пейзажи и внутреннее убранство в голову приходила устойчивая ассоциация то ли с бомжами, то ли с наркоманами. Людей было мало, а те, что встречались, на реальность особо не реагировали. Копаться в дерьме Ворон ненавидел, пожалуй, больше, чем убивать, но что-то внутри неприятно так сжималось, если вдруг ему где чудились рыжие волосы. Но пока только чудились.
А потом как вспыхнули, стоило только заглянуть в это дерьмо поглубже и остаться в нём почти в одиночестве. Почти. Он, рыжие волосы и какой-то противный хмырь между ними, непозволительно близко, пожалуй, ни для кого, и никого, кому позволительно, не напоминающий. Выстрел случился быстрее, чем Ворон подумал о возможных последствиях. Зато он точно подумал о последствиях другого толка.
Откинув остывающую тушу в сторону, отмечая красивую дырку с пулей в стене рядом — расчёт сработал верно — Ворон обнаружил вторую тушу, уже более приятного вида, но не самой приятной кондиции.
— Алиса? Алиса, блять! — ругнулся он, но понял, что, кажется, ответа не получит.
— Тряпка, — выдала ничего не соображающая наркоманка. — Прикинь? Су-у-у-ка, поставь меня куда-нибудь.
«Если тебя сейчас и ставить, то к столбу, верёвками привязывать и плёткой по заднице», — мысленно злился Ворон, решая, что лучше бы она молчала, а у него было бы меньше поводов беситься.
— В угол разве что, за плохое поведение.
Пришлось взять непослушное и тяжёлое тело и тащить снова — во второй раз уже! — на свежий воздух. Хер она пойдёт сама в таком состоянии. Еле-еле удалось параллельно вызвать каршеринговый электрокар. Машинка парила у самого входа, мигнула на открытие дверей. Ворон сгрузил Алису назад, сел на водительское, завёл, поехал, закурил. Специально закурил, наверняка она тоже захочет, но вместо этого получит хер. Пусть практикуется в шевелении языком и включении мозгов.
А вот вопрос, куда ему теперь ехать, оставался открытым. Можно было пошарить в её карманах в поисках ключей от квартиры, но, когда она очнётся, наверняка всё припомнит. И хорошо, если не окажется, будто он последний в мире козёл — щупать девку в таком виде. Пришлось взять курс туда же, откуда приехал. Не таким он представлял себе первое пришествие прекрасной дамы в его скромную холостяцкую обитель.
Тишина напрягала. Потом стон. Ворон перебрал весь мат, который пришёл к нему в голову, но понял, что от сигареты ни ему, ни ей никакого толку. Открыл окно и выкинул. На улицах было пусто и гулял холодный ветер.