Последняя граната

Светиков Виктор Николаевич

Связался по рации с командиром роты. Не видя его лица, Демаков по голосу почувствовал, что весь он в напряжении.

— Скоро пойдет колонна, — говорил ротный. — Постарайся прощупать заброшенный кишлак... Больно удобное место для засады. И будь осторожен. Коварство душманов... Сам знаешь.

— Ясно.

Он собрался уже уходить, когда новый часовой, сменивший на посту Жадана, сделал знак: всем тихо.

В одно мгновение люди замерли, стали похожими на статуи, беспорядочно разбросанные под открытым небом. Демаков подошел к амбразуре, посмотрел вниз на дорогу.

ШАКАЛ В СТАЕ ШАКАЛОВ

Мулла Ахмад забеспокоился: высланная разведка до сих пор не вернулась. Если погибли, пусть отправляются в райские сады аллаха. Но вдруг попали в руки «неверных»? Продадут всех

с потрохами, наведут на его людей армейские подразделения. Тогда не то чтобы колонну разгромить, самому бы живым выбраться. Он посмотрел на заброшенные дома некогда цветущего кишлака и черные бойницы окон сразу напомнили ему события годичной давности.

Слова учительницы и сейчас эхом отдавались в горах: «Бандиты! Убийцы!» Ее глаза — застывший ужас, проклятия. И не понимающие ничего глаза детей, их устремленные взгляды на ту, от которой услышали слова «свобода», «букварь», «равноправие». Ахмад разорвал на животе девушки платье, оголив ее нежное тело и вонзил в него нож. Острое лезвие вошло, словно в масло. Брызнула алая кровь. Дети завизжали в диком испуге, бросились на Ахмада, и тогда мулла вместе со своими подчиненными начал резать и их.

— Так будет со всеми вероотступниками, — вытирая нож куском материи, оторванной от чьей-то детской рубашонки, обратился он к оставшимся в живых.

Уже целый год прошел с тех пор, как он начал борьбу с теми, кто отверг давнишние обычаи страны, кто посягнул на собственность богачей, забыл ислам... Ишь, захотели жить, как баи, как жил он, Ахмад. Мулла Ахмад. «Дикие варвары, — скрипел зубами главарь банды. — Сами же потопите себя в крови». У народов, как и у отдельных личностей, считал он, жестокость рождается от сознания собственной неполноценности. Ахмад был умным и спокойным душманом. Он не переносил истеричности своих коллег по гнусным делам. Он даже позволял себе философствовать. И в отличие от своего шефа Гульбеддина Хекматиара, проповедовавшего безумие, насилие, всесокрушающую месть, мулла говорил, что, дескать, вообще не следует питать злобы — надо просто ждать подходящего случая, чтобы отомстить. Выжидать, затаившись, до того самого момента, когда твой удар неотразим, подобно стремительному броску гадюки. Такова тактика муллы.

Он выжидал и в эмиграции, когда в январе 1980 года в Пакистане создавался антинародный «Национальный фронт освобождения Афганистана». Присматривался к руководителям, оценивал их, как купец, придерживающий товар до поры до времени. «Фронт» потребовался для «координации действий» между разными контрреволюционными организациями, устроившими настоящую грызню из-за американских и других зарубежных субсидий.

Ахмада привлекал Бурхануддин Раббани, возглавивший «Исламское общество Афганистана». Привлекал прежде всего принадлежностью к религии. Что ни говори, бывший профессор теологии Кабульского университета. Ярый ненавистник всех левых, Раббани даже режим короля Захир Шаха громогласно назвал «прокоммунистическим». А при Дауде он вообще ни с кем не мог ладить, потому и эмигрировал в Пакистан. Стал одним из организаторов архиреакционного движения «Братья-мусульмане», а после саурской (Апрельской) революции основал собственную партию. Активно сотрудничает с зарубежными организациями ОУН (организация украинских националистов) и НТС («Народно-трудовой союз»). Даже на листовках в верхнем левом углу Раббани поместил сабельный герб «Исламского общества Афганистана», а в правом — зловещий трезубец.

Немалым капиталом обладал Раббани — владелец крупных поместий в провинции Кабул и Нангархар. Деловой хватки ему тоже не занимать. На одних только наркотиках состояние делает. Его агентов не раз арестовывали при попытках контрабандным путем перевезти героин. Последняя задержанная партия в аэропорту Дели весила десятки килограммов. А годовой доход Раббани от продажи наркотиков составляет не менее 20 миллионов афгани.

Но Раббани не отличался гибкостью. Криклив больно. Да и жаден не в меру. Миллионы долларов вложил в швейцарский банк, зато своим подручным дает лишь жалкие гроши. С таким только что и шуметь на митингах. А зачем Ахмаду вождь, если с ним сказочно не разбогатеешь.

Колоритна и другая личность — богослов Саббатула Моджаддади, племянник хозрата Шорбазара. За кланом этой семейки — длиннющий хвост антидемократических, антинародных

преступлений. В свое время родственники Саббатулы принимали самое активное участие в свержении Амманулы — хана, провозгласившего в 1919 году независимость Афганистана и разработавшего ряд реформ, направленных на оживление экономики страны и демократизацию общества. Потом Саббатула организовывал противодействие тем, кто в развитии Афганистана пытался чуть-чуть двигаться вперед. В конце пятидесятых годов он спровоцировал выступление мулл и самой отсталой части населения Кандагара против правительства. Не понравилось Саббатуле, что расширяется светское образование. Ахмад, конечно, по возрасту не мог участвовать в том выступлении. Но он помнит избиение депутатов парламента в 1966 году. Депутаты ратовали за прогрессивные преобразования. И Моджаддади проучил их хорошенько. Ведь программа Саббатулы — абсолютная неподвижность. Кино, телевидение, светское образование — все ненавистно ему. А это как раз на руку западным спецслужбам. С их благословения Саббатула и стал главарем «Национального фронта освобождения Афганистана». Но чуяло сердце Ахмада — не тот это человек, на которого надо делать ставку. Прямолинеен, как оглобля, и настолько реакционен, что никаких шансов на будущее у него не видится.

Были еще два лидера. Первый — Сайд Ахмед Гелайни — из родовитых феодалов и богачей. Образование получил в Оксфорде, жил в Париже, а в Кабуле держал магазинный салон французских автомобилей. Другой лидер — Мухаммед Наби, главарь «Движения исламской революции Афганистана». То же «бирадир» (брат по духу) имеет высшее теологическое образование. Во времена монархии — член парламента. Поддерживает связи с израильской разведкой. Однако ни тот, ни другой не подходили мулле, так как попросту были убийцами. Да и в организациях у них числились в основном уголовные элементы. С этими многого не добьешься, хотя и состоят они на службе ЦРУ.

Все эти главари бандитских формирований, окопавшиеся кто где, ненавидели друг друга и друг другу не доверяли. И Ахмад им не доверял. Себе в ориентиры он взял основателя и руководителя «Исламской партии Афганистана», возглавляющего во «фронте» военную организацию — Гульбеддина Хекматиара, по прозвищу Инженер. Энергичен, невероятно честолюбив, умен, несмотря на скудность образования — всего лишь студент-недоучка. В свое время он был ярым последователем Саббатулы Моджаддади, потом обосновался на «собственной платформе». Спецслужбы США, почуяв в нем «авторитет», после Апрельской революции поспешили представить Гульбеддина как одного из наиболее реальных претендентов на пост главы афганского эмигрантского «правительства». Американское посольство даже повело с ним официальные дипломатические переговоры.

Конечно, цэрэушники знали прошлое этого сына крупного афганского землевладельца. За гомосексуализм Гульбеддин в свое время был отчислен из пахантуна (военного училища). Вышвырнули его и из политехнического института за убийство студента. Знали о его участии в левой экстремистской организации «Шоалес Джавид» («Вечное пламя»), об убийстве прогрессивного афганского деятеля Абдурахмана Кахрамана в городе Митерламе, а в Кабуле — Начазаддана. В 1972 году его обвинили в убийстве главного прокурора Афганистана... И все же именно ему ЦРУ поручило сформировать в Пешаваре банду для действия «в особых условиях». Затем Гульбеддин совершил вояж в Иран, где заручился поддержкой у лидеров местной реакции и даже в некоторых правительственных кругах. Все это и послужило поводом для того, чтобы львиную долю средств, поступающих в адрес афганской контрреволюции, передавать в личное распоряжение Гульбеддина.

Обо всем этом хитрый мулла Ахмад знал и понимал, где пахнет долларами. Завидовал он и тому, как жили Хекматиар и его приближенные — у каждого вилла, гарем, регулярно пополняемый юными наложницами. Не брезговал шеф торговать наркотиками, даже медикаментами, поступающими в его распоряжение. Свои капиталы Гульбеддин умножает доходами от автобусных парков и содержания рикш в Иране и Пакистане. Его резиденции находятся в Нью-Йорке и Тегеране, на счетах в Хабиб-банке лежат миллионы долларов. Тысячи долларов, полученные от реализации награбленного добра, Гульбеддин положил в американский Экспресс-банк, перевел в Бразилию, а также в Швейцарию и Италию. Не обижал он и свое окружение: всем давал «заработать».