Последняя ходка
Шрифт:
В зале раздался смех.
Но мастер невозмутимо продолжал.
– Как видите, бытие есть предмет хрупкий – как жизнь этой вазы. Достаточно совершить ошибку, и результат не заставит ждать. На этом простом примере вы в этом убедились. Однако перейдём к более сложному трюку.
Понак наклонился над осколками, сделал обеими руками вращательное движение, и ваза собралась в исходное целое состояние.
Раздались
Музыка стихла, и на сцену вышла очаровательная девушка, ассистентка. Она толкала перед собой тележку с зеркалом в великолепной золоченой раме. Зеркало было большое, в человеческий рост.
Мастер свернул салфетку треугольником, взмахнул ею, и в его руке оказался револьвер. Он картинно подал его девушке.
– Это Нора, моя подруга. Честь имею представить.
Нора сделала реверанс, и невесомая серебристая туника на ее плечах пришла в движение.
Понак встал между зеркалом и ассистенткой и повернулся лицом к залу.
– Господа, сей же час ваше слово. Под правым подлокотником каждого кресла спрятана волшебная палочка. Возьмите её и укажите ею на меня. Вот так. Теперь, не опуская палочки, задумайте слово «исчезни». Только одно слово, господа. На счёт три. Думайте его.
Раз, два, три!
Нора подняла револьвер и выстрелила. Пуля прошла сквозь тело мастера и попала в центр зеркала – оно со звоном раскололось. Большой кусок его упал на сцену.
Прошло несколько секунд, и мастер вскинул голову.
– У вас превосходно получилось, господа. Браво!
– Она промахнулась, – раздался насмешливый голос из зала.
– Я ожидал вашу реплику. Вы правы, и разрешите пожать вашу руку.
Мастер быстрым шагом поднялся к сказавшему – полному господину в оранжевой рубашке и серой жилетке, сидящему у прохода. Он дружески протянул ему изящную ладонь, и господин пожал её, но… пожал пустой воздух.
Толстяк вздрогнул от неожиданности, но вдруг его осенило.
– Голограмма? Вы – голограмма!
– Совершенно верно.
Зал взорвался аплодисментами. Мастер вернулся на сцену и сдержанно поклонился, принимая заслуженную награду.
Когда все стихло, он подошел к зеркалу.
– Я вижу, господа, вам понравилось. Благодарю. В таком случае продолжим наше шоу.
Понак вставил на место вывалившийся осколок, и он прилип, как намагниченный.
– Теперь, господа, повторим магический пасс волшебными палочками, но в ином качестве. Так же направьте их на меня и задумайте
Итак, раз, два, три!
Весь зал направил палочки на фокусника. Но ничего не произошло. Он по-прежнему стоял у зеркала, и его фигура четко отражалась в нём.
– Браво, господа. Снова успех.
Понак отошел в сторону, но его зеркальное отражение осталось на месте. Мгновение, и оно шагнуло через раму, вобрав в себя все трещины, и на сцене теперь стояли два мастера. Они смотрели друг на друга, как бы изучая. Затем оба фантома двинулись навстречу друг к другу и… слились в одно целое.
Нора сделала комплимент, и зал зааплодировал вновь.
– Теперь ошибка исправлена. Исправлена вами, господа. Но я не понимаю, как это вам удалось. Мы вернулись к началу, ибо где заканчивается омега, там начинается альфа. Я снова обрел физическое тело, и дабы в этом факте убедились все скептики, прошу вас бросить все свои палочки сюда, на сцену.
Я почувствовал, что меня сейчас стошнит. В зале воздух как будто сгустился, он напоминал кисель. Я сделал несколько глубоких вдохов, тошнота постепенно прошла.
Палочка была твердая, весом грамм пятьдесят, графитового цвета. Я размахнулся и бросил.
Она угодила Понаку в ногу и отскочила. Все палочки градом полетели в него, застучали по деревянному полу, но некоторые попали в цель. Они отскакивали, отлетая, и падали обратно в зал.
У меня не получалось связать это в сколь-нибудь логическое объяснение.
Между тем наступала развязка фокуса.
– Поставим финальную точку, господа. Нора, прошу. Прошу, господа, внимание!
Нора подошла к мастеру, приставила револьвер к его голове, и… выстрелила. Кровь брызнула из выходной раны, и Понак упал замертво.
В зале воцарилась гробовая тишина. Она длилась секунд двадцать. Из динамиков послышалась музыка, поскрипывание, и женский голос с акцентом произнёс:
– Сеанс окончен.
Качество звука было такое, словно кто-то восстановил фонограмму тридцатых годов.
В пугающей тишине зрители вставали и двигались к выходу.
Я дождался, когда зал полностью опустел. Освещение погасло, осталось лишь несколько дежурных ламп.
За занавесом – никого.
Столик с вазой и пустая рама без зеркала. Я заглянул за раму в надежде увидеть люк под полом, но ничего такого не было. За кулисами я всё же нашел железную дверь, ведущую к лестнице.