Последняя и вечная любовь
Шрифт:
Это была ее комната. Но теперь она стала какой-то нежилой. Элизабет вовсе не хотелось сидеть здесь одной в кресле-качалке и искать забытья в книге. Джареду никогда не нравилось, что его жена читает романы, и он часто говорил ей об этом. Однажды по его просьбе это обсудил с ней даже священник, утверждавший, что чтение таких книг может заставить ее поддаться искушению дьявола…
«Нет, — подумала сейчас Элизабет, закрывая за собой дверь, — сидеть в гостиной этим вечером мне не хочется». Уж лучше отправиться спать, хотя совет Стива принять ванну напомнил ей о том, каким потным и пыльным стало ее старое платье.
Она вытащила ванну из кладовой, поставила ее в спальне и быстро нагрела воду. Элизабет плотно закрыла дверь и окно, и теперь комнату освещали только угли, тлеющие в небольшом камине напротив кровати. Решив не засиживаться в ванне слишком долго, Элизабет поднялась прежде, чем вода остыла, быстро вытерлась и набросила халат, расчесала волосы и связала их лентой на затылке. «Вот так!» — удовлетворенно подумала она. Выпив горячий настой ромашки, она почувствовала, как ее неудержимо потянуло в сон.
Она вытащила ванну в кухню и остановилась, чтобы отдышаться. Снаружи было тихо, только издалека доносился вой койота.
Открыв дверь на улицу, Элизабет протащила ванну еще несколько метров и вылила воду на землю. Она даже не слышала, как за ее спиной появился Стив и ухватился за край ванны, чтобы помочь ей.
— Почему вы не сказали мне, что вам нужна помощь? — спросил он.
Элизабет испугалась его неожиданного появления, хотя ни за что не призналась бы в этом. Она не могла произнести ни слова и лишь покачала головой, подтаскивая ванну к водосточной трубе.
Он был без рубашки; на загорелом торсе отчетливо выделялись белые следы шрамов. Вспомнив, что под легким халатом у нее ничего нет, она вспыхнула.
Стив стоял возле открытой двери ее спальни. Волнуясь, Элизабет поправила волосы и облизнула пересохшие губы.
— Не хотите ли кофе?
— Вы знаете, чего я хочу.
Он стоял так близко к ней, что ему достаточно было протянуть руку, чтобы развязать ленту, стянувшую ее волосы. Тогда они рассыпались бы по ее плечам темным блестящим дождем. Он нежно коснулся ее волос, лица и плеч. Халат вдруг соскользнул с нее. Еще секунда — и он прижал ее к себе.
Не об этом ли она тайно мечтала? Она не сопротивлялась. Упругие соски прижались к его груди. Его поцелуи, нежные и легкие, принесли Элизабет покой и умиротворение.
Она пробормотала что-то невнятное, но он уже подхватил ее на руки, понес в спальню и опустил на расстеленную постель. Элизабет зажмурилась от света лампы, которую сама же зажгла за несколько минут до этого.
— Пожалуйста, — прошептала она, — лампа…
Он молча вскочил с кровати, мгновенно задул лампу, и теперь комната озарялась лишь красноватым светом тлеющих углей. Обнаженный, он вновь приблизился к постели, накрыл Элизабет своим телом, заметив, что она дрожит от холода.
— П-п-пожалуйста! Я не….
Его губы мгновенно заставили ее замолчать, а руки медленно и очень нежно принялись изучать ее тело. Она начала извиваться под ним, тяжело дыша. «Нельзя позволять ему этого!» Даже Джаред не смел так прикасаться к ней. Но этот человек так целовал ее, что она сойдет с ума, если он не остановится! Возможно, она уже обезумела, если лежит здесь с ним и позволяет ему так обращаться с собой!
«Пожалуйста,
Ничего подобного не было с Джаредом! Эта мысль должна была бы заставить ее почувствовать угрызения совести — ведь она лежит здесь с человеком, который убил ее мужа!
И вот сейчас этот человек занимался с ней любовью таким удивительным образом! Его руки, губы, все его сильное тело доставляли ей такие ощущения, каких она даже не представляла себе.
— Ты так прекрасна, Бет… — прошептал он, и она забыла обо всем. Она желала только одного — чтобы он все глубже входил в нее и делал это долго-долго… Наконец Элизабет издала крик освобождения. Он словно угадывал все ее желания, знал, что таится в ее душе, страстно просясь наружу. Времени уже не существовало: осталась только страсть.
Огонь в камине погас, угли остыли, но Элизабет было тепло, она свернулась калачиком в его объятиях и прижалась лицом к его плечу. Ей не хотелось даже шевелиться. Она, Элизабет Кэди, только что вступила в связь с человеком, которого едва знала, но не чувствовала ни стыда, ни сожаления. Ничего, кроме усталости, умиротворения и ощущения полной свободы.
Глава 30
И горы, и долина, опаленные солнцем, казалось, напряженно чего-то ждали. Апачи снова вступили на тропу войны, да и команчи продвинулись с севера дальше, чем обычно. Не только мелкие фермеры и поселенцы, но даже сам Прендергаст готовились отразить натиск этих постоянных врагов, а потому между ними возникло что-то вроде временного перемирия.
Элизабет Кэди научилась не задавать слишком много вопросов, и, кроме всего прочего, она была счастлива. У нее возникло ощущение, что раньше она только существовала, не подозревая о том, что значит жить и смаковать каждый день, что бы ни происходило.
Но когда она думала о надвигающихся событиях, ее охватывал страх и дурные предчувствия. Тогда она сознавала свои грехи и ждала наказания, однако не только за них, но и за то, что упивалась ими. Впрочем, она редко размышляла об этом, поскольку была слишком занята.
Работы хватало, как и всегда, но эти дела не терпели отлагательств. Доминго ходил с важным видом, заметно помолодев и преисполнившись чувства ответственности. Забор кораля выглядел как новый, и туда уже выпустили скот. Повозка была отремонтирована и выкрашена заново. Даже погреб, которым Элизабет почти не пользовалась, вычистили и поместили туда оружие и боеприпасы. Она старалась не обращать внимания на то, что временами Смит срывался с места и исчезал на несколько дней. Она почти не сомневалась, что он переходил границу, хотя и говорила себе, что не желает ничего знать. Некоторые из членов ассоциации, и, прежде всего Милт Кехо, ворчали по этому поводу; Мартин Барнесон и Фрэнк Дан, более мудрые и опытные, казалось, смирились с происходящим. Теперь у всех были карты, и они изучали их, чтобы выявить самые уязвимые места своей территории, а также и те, что пригодны для массированной обороны на случай, если дело дойдет до боевых действий. Тогда каждый из них спрячет своих лошадей в небольших фортах, где хватит воды и корма, чтобы продержаться какое-то время.