Последняя игра
Шрифт:
Он говорил, словно оправдываясь. «И совсем он не страшный, – подумала Настя. – А там, в городе, когда приехал, прямо зверем показался… Нормальный мужик…»
– Ты чего так на меня смотришь? – спросил он, перехватив Настин взгляд.
– Так. Скажите… – Она продолжала обращаться к нему на «вы», хотя он явно стремился сократить дистанцию. «Странно, – подумала она. – Чего же он хочет? Если бы трахнуть хотел, так сто раз бы уже… И прямо в Питере, зачем сюда тащить?.. Что бы я ему сделала?» – Скажите, а зачем мы сюда приехали?
Он отвернулся. Настя теперь видела его профиль. Морщинки под глазом, темное, почти как синяк набухшее веко… Сколько он, интересно, не спит уже? Говорит, ее положил и в поселок поехал?.. Нервничает… Влюбился, что ли?
– У нас дело какое-нибудь намечается? – снова спросила она, понимая, что берет инициативу в свои руки. Она совершенно не боялась его. Такой этот Крепкий оказался… мягкий. Стесняется чего-то…
– Дело? – спросил Андрей. – Да, дело… Как тебе сказать?.. Я сам толком не знаю. Странно как-то…
Настя улыбнулась. Ну, совсем потерялся мужик.
– Что-нибудь в Крыму мне хотите показать?
– В каком смысле?
– Ну, в Питере – ресторан, а здесь что?
– Настя, перестань. – Андрей покрутил головой и потер ладонью глаза. – Черт, глаза слипаются…
– А вы поспите.
– Потом. Не в этом дело… Понимаешь, устал я…
– И меня выдернули, чтобы оттянуться, так?
– Слушай, Настя, я же с тобой серьезно говорю. Что ты заводишься?
– Я завожусь? Я не завожусь. Я уже привыкла, что меня как куклу таскают туда-сюда… А я не ребенок. У меня своя жизнь есть, между прочим. И я не подписывалась у вас пешкой быть, в ваших играх… Оставьте вы меня все в покое, наконец…
– Не понял?
– А что тут не понять? Я последние два года шага самостоятельного не сделала. Сначала Клементьев пас, все контролировал, этот магазин мой. Это же как иллюзия была, все он проводил, все операции… Я как пупка там сидела…
– Как кто? – улыбнулся Андрей.
– Как пупка… Это родители у меня так говорили, когда я еще маленькая была… Потом Клементьева убили, Кривой этот наехал… А я, может, и не хотела вообще в криминал лезть ни в какой… Нафига мне это все надо… Жила себе спокойно… А сейчас мне уже восемнадцать лет, а я ничего не понимаю, что делать, как жить дальше. Достали вы меня все, и не боюсь я вас. Уже сил нет бояться… Долбаная страна, какое дело не начни, сразу как коршуны налетают со всех сторон – дай, дай, дай… Ничего нормально сделать нельзя…
– Настя, а на кого ты злишься? Кто виноват?
– Кто-кто… Никто не виноват… Сама виновата, что полезла в это говно…
Андрей прикрыл глаза.
– Настя, давай спокойно. Никто тебя ни в какое говно не тащил… Я же говорил тебе, что много про тебя знаю… И знаю, как ты влезла во всю эту историю. Отомстить за родителей решила. Отомстила. Молодец. Честь тебе и хвала. Только как же ты не понимаешь, что оттуда и пошла цепочка, которая оборваться может только… Ладно, я не то хотел
– Да что вы все заладили: «по жизни, по жизни…». Все я понимаю. Назвался груздем – полезай в кузов…
– Вот именно.
– Так ведь я и полезла. Меня не это раздражает. А то, что командуют мной, как ребенком… А я уже давно не ребенок…
– Это точно.
Как-то странно сказал Андрей последнюю фразу, так странно, что Настя запнулась и остановила поток накопившихся обид, которые собиралась вывалить на этого бандита, хотя сейчас он и на бандита-то не похож… Скорее, на какого-то бизнесмена на отдыхе, а то и вовсе отошедшего от дел.
– Я так понимаю, Настя, что ты хочешь самостоятельности?
– Именно так. Правильно понимаете.
– И как же ты ее себе представляешь?
– Не знаю.
– Вот то-то и оно. Я вот сколько лет уже в Питере… Как сказать?..
– Авторитет? – усмехнувшись, помогла ему Настя.
Андрей снова странно посмотрел на нее и кивнул серьезно.
– Да. Авторитет. А у тебя есть какие-то сомнения?
Сейчас он был похож на подростка, отстаивающего свою значимость. И вместе с тем Настя понимала и видела, что он – настоящий, и она, на самом деле, балансирует на грани. Одно неверное движение в сторону, чуть-чуть пережать – и он может взорваться. Эти бандиты – она знала, – у них же у всех с нервами дела плохи… Обидчивые очень. Чуть что не так – сразу разборки…
– Удивляюсь я… – сказал он, помолчав.
– Чему?
– Себе… Да, о чем это мы? Авторитет… Вот я и говорю: сколько лет уже все меня знают, все со мной считаются, и то я не могу сказать, что я независим и самостоятелен. Знаешь, как противно?
– Догадываюсь.
– Ничего ты не догадываешься. Тебе кажется, что ты догадываешься. Все эти общаки, сходняки, все мои завязки с блатными – это все семечки. Главное, знаешь, – он наклонился вперед и приблизил свое лицо к Настиному. Глаза Андрея сверкали, в них появилась какая-то сумасшедшинка, – в том заключается, что последнее время я начал ощущать контроль над собой…
«Господи, да он же псих, – подумала Настя. – Маньяк. Не про инопланетян ли сейчас заговорит? То-то мне его взгляд с самого начала странным показался».
Андрей отодвинулся и улыбнулся неожиданно мягко, открыто, усталые глаза перестали сверкать маниакальным жестким светом.
– Ты не бойся. Ничего сверхъестественного. Я вообще атеист, если хочешь знать.
– Так что за контроль? – Насте уже второй раз приходилось направлять его монолог в заданное им самим русло, из которого Андрей постоянно выскакивал.