Последняя империя. Книга вторая
Шрифт:
Все разъяснилось когда машина подъехала к пустырю на окраине Екатеринбурга. Вместо ожидаемых Рубежным пары сотен людей на обширной площади колыхалась многотысячная толпа. Выбравшись из "Волги" Александр окинул взглядом площадь и оценил всех собравшихся в три тысячи человек. На двух грузовиках стояли мощные колонки, а с платформы третьего вещали ораторы. В этот раз стояла бедно одетая женщина с двумя фотографиями в руках. До нее было метров пятьдесят, не меньше, но Рубежный и отсюда видел что это были фотографии двух детей.
– ...Ей было всего тринадцать когда она умерла от передозировки! Сейчас они лежат рядышком на кладбище, а я одна доживаю свои дни. Зачем мне такая
Голос женщины сорвался на рыдания, и ее тот час же оттеснил в сторону другой оратор, плотный, мордастый мужик лет пятидесяти. Голос у него не дрожал, а наоборот был хорошо поставлен, а дикция отменной.
– Доколе русский народ будет терпеть эту свору отравителей! Мы, русские, слишком терпеливы, мы долго, триста лет терпели монгол, пока не скинули свое иго! Ни кто не смог завоевать русского человека и русской земли, ни поляки, ни немцы, ни французы. Сейчас же нас хотят сломить как народ с помощью наркотиков, вообще уничтожить его, неужели мы будем терпеть на своей земле это зло?! Долой эту цыганскую сволочь, выкинуть их из города и вообще из России!
Толпа восторженным ревом встретила последний тезис оратора. Рубежный тем временем заметил что народ все прибывал и прибывал. Подходили со стороны города в одиночку и группами, но за пять минут прибыло и три больших "Икаруса" с эмблемами местных спортивных обществ. Откуда высыпали одетые в тренировочные костюмы парни с явно спортивными замашками. Александр обратил внимание и на другую, так же весьма многочисленную группу парней с одинаково бритыми головами и одетыми в кожаные куртки с многочисленными заклепками. Эти привлекали к себе внимание явно хорошей организацией, стояли как на параде, ровными рядами, по команде хором кричали либо: "Долой", либо "Да здравствует Россия!".
"И скинхеды здесь? Явно будет заваруха", – подумал Александр.
Ему пришлось изрядно покрутить головой, пока он нашел еще один, необходимый элемент столь многочисленного собрания людей. В стороне он митинга, около "Уазика" курил сигарету щуплый, чернявый милиционер с погонами лейтенанта.
– Командир, кто у вас тут старший?
– Чего тебе? – недовольно буркнул страж порядка.
Рубежный показал свои корочки. Молодой, примерно его возраста лейтенант мрачно глянул на его документы и нехотя ответил:
– Ну я тут главный, а что?
– Сколько у тебя человек?
– Десять.
– Всего?! – поразился Александр.
– Да, всего. Нас вообще отправили сюда только наблюдать, ни во что не вмешиваться.
"И его тоже? Хороши гуси наши начальники. При случае есть на кого свалить вину, " – понял Александр.
– Вот что лейтенант, – сказал он. – Похоже нас с тобой подставили. Сейчас все это полыхнет, а нам с тобой потом прийдется отдуваться.
Рубежный еще раз оглянулся по сторонам и нашел того, кто был ему нужен.
– Вон, видишь! Съемочная бригада местного телевидения. Зааркань их и пусть зафиксируют, что ты просил подкрепления, понял?
В унылых глазах милиционера мелькнула искра понимания.
– Понял! А ты?
– У меня свои киношники. Пошли.
Минут через сорок толпа по прикидкам Рубежного достигла десяти тысяч человек. Она была уже достаточно разогрета, и когда очередной оратор с хорошо поставленным командирским голосом скомандовал:
– Вперед, снесем эту нечисть с нашей земли! – многотысячная масса с ревом качнулась в сторону кирпичных особняков.
Рубежный оглянулся на свою "Волгу", оператор исправно снимал все происходящее взобравшись на багажник, и тогда сам лейтенант поспешил вслед за толпой. У самого первого особняка толпа пыталась выломать ворота,
– Взрывай!
Благодаря своему росту Александр возвышался над толпой, поэтому видел как двое парней немного повозились около замочной скважины, потом быстро сбежали вниз, где несколько скинов с матюгами осаживали народ назад, толпа отхлынула, раздались панические крики пострадавших при давке. Грохнул взрыв, у Рубежного заложило уши, дверь распахнулась сама, и народ с каким-то утробным рыком рванулся вперед. Откуда-то изнутри дома сразу донеслись отчаянные женские крики, грохот, звон битого стекла. Минут через пять трое парней с трудом вытащили на улицу женщину лет сорока пяти в черной юбке и белой гипюровой кофточке, с типично смуглым, цыганским лицом.
– Роза! – раздался за спиной Александра женский надрывный крик. Лейтенант понял что это была знаменитая Роза по кличке "Баронесса", одна из самых богатых торговок смертельным зельем. Прославилась она тем, что даже дала интервью местному телевидению, заявив что все, что она делает это благо для ее клиентов.
– Я им даю счастье, радость, а что можете дать вы? – сказала она тогда. – Нищету, убогую эту жизнь? Ну и что из того что они умирают, у меня самой сын умер от передозировки. Зато они живут ярко, весело, как мотыльки.
В торговку смертью тут же вцепились несколько женщин. Трое из них с криками и плачем рвали с головы баронессы волосы, одну из низ Рубежный даже узнал, та самая, что выступала с грузовика, остальные тянули цыганку в разные стороны и в несколько секунд та лишилась верхней одежды. Роза попыталась сбежать, отчаянным жестом оттолкнув своих мучительниц она с воем рванулась вперед, ее догнали, кто-то упал и схватил ее за ноги, остальные навалились сверху, потащили в сторону, и отчаянный, хрипловатый вопль ужаса донесся откуда-то с самого низа людского круговорота. А из дома все выводили и вытаскивали цыган, мужчин, женщин, совсем юных и старых. Вопли, крики ужаса и мольбы, захлестнули Рубежного, его на время словно парализовало, лейтенант лишь поворачивал голову из стороны в сторону, выхватывая из калейдоскопа погрома то залитое кровью лицо старого, бородатого цыгана, из уха которого рослый скин одним рывком беспощадно вырвал с мясом золотое кольцо, то юную, симпатичную девчонку лет тринадцати, раздетую до гола и прикрывавшую маленькие острые груди ладонями. Из этого стопора Александра вывели донесшиеся издалека звуки ожесточенной перестрелки. Кто-то явно палил из автомата, и, стряхнув оцепенение, Рубежный поспешил со двора Розы Баронессы. Саму хозяйку дома он увидел уже за воротами. Ее неподвижное, неестественно вывернутое тело лежало на дороге, лицом вниз, из одежды остался только разорванный сзади черный бюстгальтер, лишь отдельные клочки волос на окровавленной голове напоминали о некогда пышной шевелюре Баронессы, и по белой, незагорелой коже ярко краснели содранные когтями женщин куски мяса.