Последняя инстанция
Шрифт:
— Да, еще забыла сказать, что нажала кнопку тревоги, когда выбегала, — вспоминаю я.
— Вы схватили формалин. Взяли со стола пистолет. Нажали кнопку тревоги. Вы замечательно сохраняли присутствие духа, вам не кажется? — комментирует она. — Ладно, итак вы с Шандонне во дворе перед домом. Подъезжает ваша племянница, приставляет ему пистолет к голове, и вы уговариваете Люси не расстреливать мерзавца. Тут появляются бойцы из управления. Конец рассказа. Все, точка.
— Ах, если бы...
— Так, обрубочный молоток, — переключается Бергер. — Вы наведались в магазин скобяных товаров и искали там инструмент,
— Я могу развить эту тему гораздо дальше, — отвечаю я. — Мне было известно, что жертве наносили удары предметом, имеющим две разные поверхности. Одна довольно заостренная, другая — прямоугольная. На отдельных участках черепа четко запечатлелась форма орудия, которым били; более того, на матрасе остался отпечаток какого-то окровавленного инструмента. Скорее всего орудия убийства. Похоже было на киркомотыгу или молоток, только какой-то необычный. Я походила, поспрашивала...
— И конечно же, когда Шандонне заявился к вам, у него с собой был обрубочный молоток — скорее всего в пальто. — Она бесстрастно рассуждает, придерживаясь фактов.
— Да.
— Значит, в вашем доме одновременно находилось два обрубочных молотка. Тот, что вы купили в магазине, когда Брэй уже была убита, и второй, который он принес с собой.
— Да.
Я поражена: она только что указала на простую истину, которая дотоле не приходила мне в голову.
— Боже правый, — пробормотала я. — А ведь верно. Я же купила молоток после того, как погибла Брэй, а не до. — От всего, что происходило в последнее время, я потеряла способность ясно мыслить. — О чем я думала? Там же на чеке должна быть проставлена... — И тут я дара речи лишилась. Вспомнила: в магазине я платила наличными. Пять долларов, что-то около того. Чека у меня нет, точно.
Сижу, а в лице — ни кровинки. Бергер всю дорогу знала то, о чем я совершенно позабыла: я купила молоток уже после того, как Брэй до смерти забили, купила днем позже. Однако доказать этого не могу. Если только продавец в магазине скобяных товаров, который отпускал молоток, не предъявит контрольную ленту и не поклянется, что инструмент забрала именно я.
— И теперь один из них пропал. Молоток, который вы приобрели, бесследно исчез, — говорит Бергер.
Я уже ничего не соображаю. Отвечаю, что не в курсе находок полицейских.
— Так ведь обыск производился в вашем присутствии. Разве вы не находились в собственном доме, когда там работала полиция? — спрашивает собеседница.
— Я показывала им, что они хотели увидеть. Отвечала на вопросы. Я была дома в субботу и вечером сразу же уехала; не скажу, что наблюдала за всеми их действиями и видела, кто что взял. К тому же, когда я уехала, там еще не закончили. Говоря по правде, я даже не знаю, долго ли они пробыли в моем доме и сколько раз туда наведывались. — Объясняю, а саму злость берет, и Бергер это заметила. — Господи, да не было у меня обрубочного молотка, когда убили Брэй. Я запуталась, потому что купила его в тот день, когда обнаружили тело, а не когда она умерла. Ее убили за ночь до того, а нашли на следующее утро. — Я уже начала повторяться.
— Для чего конкретно используют обрубочный молоток? — теперь интересуется прокурор. — И кстати, вынуждена вам напомнить, что,
— Этот инструмент используют в строительстве. Сейчас многие камень полюбили. И плитку кладут.
— Значит, вероятно, им работают кровельщики? А как насчет версии, что Шандонне взял обрубочный молоток в недостроенном доме, который избрал в качестве временного убежища? — неотступно подкидывает версии Бергер.
— Пожалуй, хорошая догадка, — отвечаю.
— Ваш дом сделан из камня, и крыша на нем шиферная, — говорит собеседница. — Вы присматривали за рабочими во время строительства? Просто у меня складывается впечатление, что вы человек педантичный.
— Глупо было бы не наблюдать, как вам строят дом.
— Мне пришло в голову, что вы, возможно, видели подобный инструмент у рабочего или на строительной площадке.
— Не припоминаю, хотя все возможно.
— И у вас не было молотка до того похода в магазин скобяных товаров в ночь на семнадцатое декабря? Ровно две недели назад и спустя почти сутки после гибели Брэй?
— Никогда прежде. По крайней мере если где-нибудь и валялся, то я не в курсе, — отвечаю.
— В котором часу вы сделали покупку? — спрашивает Бергер, а я уже слышу басовитый рокот мариновского пикапа, который подъехал к моему дому.
— Около семи. Между половиной седьмого и семью. В пятницу вечером, в ночь на семнадцатое декабря. — Мысли путаются. Я уже устала от постоянных расспросов; не представляю, кем надо быть, чтобы устоять перед напором Бергер и не запутаться во лжи. Главное — четко проводить границу между правдой и ложью, а я что-то не уверена, что она мне верит.
— И сразу же из магазина вы направились домой? — продолжает та. — Расскажите, чем занимались весь вечер.
Звонят в дверь. Бросаю взгляд на висящий в большой комнате домофон и вижу — на экране монитора вырисовывается лицо Марино.
Ну вот, Бергер наконец подошла к самому главному, она только что запустила химическую реакцию, которую обязательно использует Райтер, чтобы смешать меня с грязью. Она хочет установить мое алиби. Ей интересно, где я находилась на момент гибели Брэй. В четверг, шестнадцатого декабря.
— Утром того дня я прилетела из Парижа, — отвечаю. — Дальше занималась разными мелочами, вернулась домой около шести. А позже в тот же вечер, около десяти, поехала в медицинский колледж проведать Джо, бывшую подругу Люси — ту, которая была с ней в перестрелке в Майами. Хотела выяснить, можно ли им как-то помочь. — В дверь снова звонят. — И еще хотела узнать, где моя племянница. Джо сказала, что Люси в баре в Гринич-Виллидже. — Направляюсь к двери. Бергер не спускает с меня взгляда. — В Нью-Йорке. Она была в Нью-Йорке. Я вернулась домой и позвонила ей. Племяшка напилась в стельку. — Посетитель снова звонит и начинает колотить в дверь. — Так что на ваш вопрос, миссис Бергер, скажу, что алиби на вечер четверга у меня нет, поскольку я была либо дома, либо в машине. Одна, совершенно одна. Никто меня не видел. Я ни с кем не разговаривала. У меня нет свидетеля, который подтвердил бы, что между половиной восьмого и половиной одиннадцатого я не была в доме Дианы Брэй и не забивала ее до смерти этим несчастным обрубочным молотком.