Последняя инстанция
Шрифт:
Какой бешеный напор. Что-то не так, а что именно — не пойму. Очень важная правда ждет, когда я ее замечу.
Сзади сигналит машина; я не увидела, что сигнал светофора уже сменился зеленым. Сердце екнуло, меня так и тряхнуло от неожиданности. Ущербная луна укутана облаками, река Джеймс раскинулась черной долиной под мостом Гугенотов. Я еду в южную часть города, припарковываюсь у дома Анны возле «субурбана» Люси, и тут же открывается дверь. Похоже, Люси с Макговерн только что приехали. Они с хозяйкой стоят в холле под сверкающей хрустальной люстрой. Мы с Тиун встречаемся взглядами, и она улыбается, пытаясь меня подбодрить:
— Входите, входите, — приглашает Анна. — Уже почти сочельник. Разве не замечательно! — Впрочем, выражение ее лица как нельзя меньше соответствует столь радостному восклицанию: под глазами синяки от беспокойства и усталости. Заметив, с каким напряжением я ее рассматриваю, хозяйка дома пытается улыбнуться. Вчетвером мы направляемся в кухню, как по команде. Анна расспрашивает, что будем пить и есть. Никто не проголодался? Люси с Макговерн собирались переночевать? На сочельник жить в гостинице — преступление. И в том же духе. Она дрожащими руками вынимает из шкафчика бутылки, выставляя их в ряд: виски, ликеры. Все вокруг изобилует знаками. Настолько, что я уже не различаю, кто что говорит. И тут с быстротой молнии в мозгу проносится понимание! Ах вот оно что! Догадка внедряется в ум толчками, потоком, как скотч, который наливает мне Анна.
Я сказала Бергер, что не держу на душе ничего потаенного. Я имела в виду, что все держу при себе: не рассказываю направо и налево такого, что могло бы хоть как-то быть использовано против меня. Только вот одно беспокоит: я в последнее время много беседовала с Анной. Мы часами исследовали потаенные уголки моей души. Я поверяла ей такие события из своей жизни, о которых, может, и сама не догадывалась. За сеансы денег с меня она не брала, а значит, врачебная тайна на меня не распространяется. Возможно, Рокки Каджиано сподобится вызвать Анну в суд. Теперь, когда я на нее смотрю, все больше понимаю: именно это и произошло. Принимаю из ее рук стопку со скотчем, и наши взгляды встречаются.
— Что-то стряслось, — догадываюсь я.
Она отводит глаза, а я мысленно проигрываю вероятный сценарий событий. Бергер признает повестку недействительной. Глупость какая-то, это же нелепо. Каджиано пытается меня запугать, хочет кровь пососать. Только ничего у него не выйдет. К черту. Прикидываю расклад, принимаю решение — да, вот так запросто, я же настоящая профи в отрицании очевидного (уж если что угрожает напрямую моему внутреннему равновесию, благосостоянию, чувствам, то я сразу голову в песок прячу).
— Выкладывай, Анна, — начинаю я.
В кухне повисает тишина. Люси с Макговерн умолкли. Ко мне подходит Люси, обнимает за плечи.
— Мы тебя в беде не оставим, — говорит.
— А то. — Макговерн поднимает вверх большие пальцы: «Не вешай нос».
Еще больше разбудив во мне дурные предчувствия попытками успокоить, подруги удалились в гостиную. Тут Анна поднимает взгляд, и впервые в жизни я вижу: в глазах нашей стоической австрийки блеснули слезы.
— Я совершила очень нехороший поступок, Кей.
Прочищает горло
— Этот зам шерифа... Сегодня утром, когда домофон у ворот прозвонил, я поверить не могла. А он стоит у ворот с повесткой. Надо же, повестку прямо домой доставили. Думаю: «Плохо дело». Обычно, когда меня вызывают, приносят в офис. Ничего удивительного, меня время от времени вызывают, когда нужны показания эксперта на суде, сама знаешь. В голове не укладывается, что он мог со мной так поступить. А я ему еще доверяла.
Сомнение. Как не хочется верить. Нервы уже не выдерживают, к глазам подступили слезы.
— Кто это был? — спрашиваю я. — Рокки?
— Что-что? — Она явно удивлена.
— О Господи, — бормочу я. — Боже ты мой. — Облокачиваюсь на рабочий стол. Это не из-за Шандонне. Не может быть. Если Каджиано не вызывал в суд Анну, тогда остается лишь один вариант. И это не Бергер. У обвинения к Анне вопросов быть не может. Вспомнился тот странный звонок из банка, сообщение из телефонно-телеграфной службы, как вел себя Райтер и как он на меня посмотрел, когда в прошлую субботу увидел в пикапе у Марино. Я мысленно прокрутила встречу с губернатором, когда ему вдруг так срочно понадобилось со мной встретиться, как он был уклончив; вспомнились кислый вид Марино и его упорное нежелание откровенничать. Все вдруг образовало единую картину, в которую было невероятно поверить. У меня неприятности. Боже правый, куда же я вляпалась!
Анна тараторит, запинается, путаясь в словах, словно вопреки своей воле сейчас перейдет на язык, который выучила в жизни первым. В ее душе происходит борьба. Весь ее вид подтверждает то, что я вынуждена заподозрить: моя подруга получила повестку в Верховный суд. Специальное жюри присяжных Ричмонда будет решать, достаточно ли у следствия улик, чтобы обвинить меня в убийстве Дианы Брэй. Анна говорит, будто ею воспользовались. Ее подставили.
— Кого ты подозреваешь? Райтера? Буфорд причастен? — спрашиваю я.
Та утвердительно кивает.
— Никогда этого не прощу. Уж будь покоен, Райтер, — клянется она.
Мы переходим в гостиную, где на элегантной подставке из тисового дерева стоит беспроводной телефон. Я беру трубку.
— Анна, ты понимаешь, что ничего не обязана мне рассказывать? — Пробую дозвониться Марино. Усилием воли мне удается добиться удивительного спокойствия. — Да, Буфорду это точно не понравится. Может, тебе не стоило со мной разговаривать.
— Как только мне вручили повестку, он сам позвонил, собственной персоной, и объяснил, что от меня требуется. Я тут же позвонила Люси. — Анна по-прежнему говорит на ломаном английском, уставившись на Макговерн бессмысленным взглядом. Такое чувство, словно до нее не доходит, кто это такая и что делает в этом доме.
— А в котором часу заявился этот типчик с повесткой? — спрашиваю хозяйку. У Марино сразу включается голосовая почта. — Черт побери, — бормочу я. Он перевел телефон на автоматический прием. Оставляю сообщение, чтобы он перезвонил. Срочно.
— Часов в десять утра, — отвечает на мой вопрос австрийка.
— Интересно, — отвечаю я. — Примерно в это же время Шандонне перевозили отсюда в Нью-Йорк. Потом все дружно повалили на заупокойную службу Брэй, и тогда же я познакомилась с Бергер.