Последняя из рода Блау
Шрифт:
— Равновесие нарушено. Две души…
— Ха — кан, — я демонстративно громко прищелкнула перстнями. — Не стоит путать меня и юную деву. Ответы. Или я ухожу. Разбирайтесь сами.
— Текущая вода, — старик показал рукой на оконечность островка, — защищает. Некоторое время можно говорит спокойно.
Оу, старик решил делиться секретами аллари?
— Хочешь сбить со следа — пересекай текущую воду. Искать будут дольше. Возмущение на изнанке было слишком сильным. Сейчас там Совет. И Ликас.
Именно в такой формулировке?
— Ликас… не знает. Да, Хакан? — я била в небо. — Знает только Совет? Почему ему не сказали?
Он просто прикрыл глаза в молчаливом согласии.
— Такой козырь. Наставник с детства. Ликас и Нэнс, это те ключевые фигуры, которые стоило бы использовать, чтобы надавить, но… Вместо этого вы выдумываете сказания о равновесии и смерти…
— Равновесие нарушено, — усы сердито встопорщились. — Смерть, — он помедлил, — это одна из вероятностей. Слишком серьезная…
— … чтобы так глупо потерять первую «ходящую в Круг», Хакан?
— Страх облегчает слияние с Источником. Делает его проще, снимает ограничения. Повышает вероятность нужного исхода. Смерть — самый понятный страх. Это снижает сопротивление Источнику.
— Смерть? — я расхохоталась. — Я уже умирала, Хакан. Знаешь, чего я боюсь больше всего на самом деле? Я боюсь, что это сон. Качественная иллюзия восьмого уровня. Я боюсь, что я в ловушке дознавателей, и что завтра утром, открыв глаза, я окажусь в шестой камере. На вонючей соломе, Хакан. Я боюсь, что мне не дадут умереть. Я боюсь, что я не успею умереть, Хакан.
— Это не иллюзия…
— Именно так и должны говорить проекции, Хакан, — я опять перевернулась лицом к солнцу. Интересно, если загореть здесь, испортит ли это мой цвет лица? Лилейно-белый, как любит говорить Фей. Фарфорово-прозрачная чистота кожи Высших.
— Душ две. Юная дева… юная дева умирает, потому что остался только осколок. Твоя душа сильная, цельная, но нет якоря в новом мире. Твою душу ничего не держит. Нет прошлого — не за что держаться.
Это уже интереснее и ближе к истине.
— Истает осколок — истает то, что удерживает твою душу в мире. Нужен новый якорь.
— И идеальным новым якорем по мнению аллари должен стать Источник? Так «ходящая» будет навсегда привязана к Кругу, — я постучала пальцем по губам, думая, — идеально. Просто идеально. Привязать к самому сердцу, к самой сути. И душа всегда на страже своего «якоря».
Хакан недовольно поджал губы. Моя трактовка его чем — то не устраивала, но он смолчал.
— А осколок души «юной девы» должен обрести жизнь вечную, просто растворившись в вашем псаковом источнике? Разве это чем-то отличается от убийства ребенка, Хакан? Ребенка, которого вы, аллари, выращивали пятнадцать лет, как запасную овцу на убой, чтобы прикрыть вашего «избранного»?
— Осколок слишком мал, это якорь, — старик говорил так тихо, что мне пришлось напрячь слух. —
— Предположим. Вы озабочены сохранением «овцы», которая по недосмотру научилась ходить за ограду, в Круг. Ликас?
Хакан молчал.
— Хакан, — я смягчила интонации. — Расскажите то, что можете. Я отказываюсь играть вслепую.
Он молчал ещё несколько мгновений, пока не решился заговорить.
— Хранитель. Хранитель уходит следом за подопечным, когда душа закончила Путь и возвращается в Круг источника.
Оу, значит мерзкая баба должна раствориться в источнике навсегда вместе с осколком души юной Вайю? Неплохо.
— Юную деву…, — старик опять замолчал, подбирая слова, — юную деву приносили в пещеру Хранителей сразу после рождения.
— А так можно?
— Невинного ребенка можно принести в Круг, — Хакан обреченно кивнул головой. — В Хранителе было отказано. Поэтому Хранителем стал защитник. Самовольно, без решения Совета, — седые усы горестно повисли. Прямо воплощенная печаль. Старик неплохо играет.
— Защитник важен… для аллари.
То есть, этот самый защитник притащил ребенка в Круг, в надежде, что ему явится Хранитель. Этого не случилось, и он занял место Хранителя сам. Нужно уточнить, в каких случаях это возможно? Далее осколок души юной девы растворяется, Хранитель должен уйти следом, но он слишком важен. Он так важен для аллари, что они затеяли всю эту постановку?
Так важен, что они рискнули окончательно испортить отношения с единственной «ходящей», запугав и надавив?
Так важен, что Хакан продолжает врать мне даже сейчас? Я сомневаюсь, что мне выдали больше половины истины, и то частями.
Голова работала очень быстро.
Юная Вайю. Почти пятнадцать лет назад. Кто мог быть настолько самоуверенным и по аларийски упертым, чтобы притащить дитя в Круг? Кто владеет силой, которая доступна единицам из аллари, если уж его считают таким ценным? Кто рядом с Вайю все время?
Ликас.
Осознание оглушило. Псаков упертый хренов Ликас. Он точно смог бы придумать такое. Мой Наставник — идиот. Псаков идиот.
— Это Ликас? — я села ровно, чтобы не упустить ни слова.
— Я говорил Совету, что стоит сделать другую ставку, — Хакан довольно смеялся, оглаживая усы. — Наставник важнее…
— Хакан. — Если это очередная игра аллари…
— Истина, — он поднял ладони вверх, сложив их в форме клятвы небесам.
— Тогда зачем Ликас притащил меня в пещеру, чтобы выбрать Хранителя, если он сам…
— Ликас юн, — Хакан продолжал щурить в довольстве узкие щелки глаз. — Осколок мал. Связь почти истаяла. Решил, что неправильно провел первый ритуал. Второй раз мнения Совета тоже никто не спрашивал, — он фыркнул в усы с тщательно скрытой гордостью.