Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание
Шрифт:
– Она напала на меня! – не смолкало розовое нечто. – Поймайте ее! Неме-едленно!
Тонкую ткань платья трепал ветер, поднимал ее, бросал в лицо. Девушка отбивалась как могла, отмахиваясь ладошками. Сражение шло не на жизнь, а на смерть.
– Не нападала я, – отстраненно произнесла, наблюдая за неравной борьбой. – По сторонам смотреть нужно и одеваться удобнее.
Обладательница розового облака все же смогла справиться со слоями ткани, придавила их руками. Одарила меня взглядом бешеной квохи и дунула на упавшую на лоб прядь.
– Так же, как ты? – поинтересовалась
Она выставила вверх ладонь, поднялась с помощью подоспевшей служанки, приказала ей почистить наряд. Встретив недоуменный взгляд, впечатала в грудь помощницы сумочку и сама призвала силу. Волосы тут же легли ровно, завиток к завитку. Наряд из распушенного облака превратился в многослойное платье, подчеркивающее тонкий стан его обладательницы. Мило.
– С тебя сорок тиков, босоногая, за причиненный ущерб.
– А резерв не треснет?
– Миль, выпиши долговую расписку.
– Ты сама на меня налетела, – начала отступать я.
– То есть я недотепа?! Миль, добавь еще пять за гнусное оскорбление. Следовало бы все тридцать, но я сегодня в хорошем расположении духа, ведь сегодня встреча…
Сжав в кулаке недоеденный кусок мяса, я решила ретироваться с места «преступления». Подумала, что вряд ли меня отпустят и, вовремя обернувшись, заметила потянувшиеся ко мне водные потоки. Пригнулась, отскочила. Под крики дамочек, внезапно оказавшимися мокрыми вместо меня, юркнула в толпу и вскоре спряталась в цветочной лавке.
Что за день-то такой? Ни минуты покоя.
– Вам что-то… – запнулась на полуслове пышнотелая хозяйка и, позвав кого-то по имени Горги, потянулась за чем-то явно опасным в недрах прилавка.
– Прошу, не надо. За мной… Эм-м-м, это не то, что вы подумали, – выставила я вперед руки под вытягивающееся лицо женщины.
Ладони грязные, в земле, с въедливыми пятнами желтого кактуса. После торнадо в миаре я не успела отмыться. Так и ходила чумазой. Неудивительно, что на меня сейчас смотрели настороженно и с подозрением, будто я собралась обворовать их.
Решив не наживать себе новых проблем, я выскочила из лавки и на этот раз побежала по улицам, выбирая безлюдные места. Вряд ли я встречу здесь адекватных персон. Горожане, что с них взять?
В одном из переулков мне удалось перевести дыхание. Я прижалась спиной к стене, достала из сумки флягу с водой, кое-как отмыла руки и лицо, сделала пару глотков. Почувствовав себя освеженной, отыскала среди вещей еще вяленого мяса и сунула в рот.
Вечерело. Крыши домов блестели в лучах закатного солнца. Я чувствовала себя потерявшейся в бесконечном каньоне с узкими проходами-лабиринтами. Дома, одни дома. Сначала каменные, высокие, ухоженные, потом деревянные, иногда покосившиеся, старые. Везде гудит, громкие звуки, резкие голоса. Вокруг творился хаос. Все куда-то шли, не замолкали. А от обилия цветов уже рябило в глазах.
Мне следовало поторопиться. Подавив внутреннее раздражение и неясную тревогу, я вынырнула
Перекинутый через глубокий ров мост уже поднимали. Механизмы трещали. Щелка, через которую еще был виден закрепленный путь, становилась уже, пока вовсе не исчезла.
Опоздала!
На широкой улице было тихо. В ближайших домах загорались огни. Откуда-то доносилась музыка и взрывы смеха. По капле приходило осознание, что я здесь одна, без помощи и поддержки, без вечно надоедающего наставлениями шойна, среди кишащего людьми города с совершенно другими взглядами на жизнь. Оседлые. Неповоротливые истуканы, обосновавшиеся на одном месте.
Каждый выбирает свой путь, мне мой навязали. Я выросла на Путях, стала кочевницей, не зная другой жизни. Ходила в рваном, если не имелось другой одежды, мерзла, изнывала от жары, задыхалась от пыли и боролась с хищными рыбами. Это было привычным и, казалось, правильным, словно иначе нельзя.
Теперь же все затихло. Нет, не звуки – их оказалось слишком много. Окружающие меня сегодня люди вели себя иначе. Улыбались, в их глазах не притаился страх вот-вот попасть в искажение или встретить дикое животное. Они ходили прямо, не оборачивались, чтобы проверить, не подкралась ли сзади опасность, перемещались непривычно медленно и по прямой.
– Это она?
– Похожа, да. Держи ее!
Я заозиралась. Не нашла никого возле себя и резко поняла, что имели в виду именно меня. Спохватилась, заметила летящую сверху мерцающую плеть, но не успела увернуться. Кожу обожгло. Я зашипела, завозилась в колдовском плетении, с трудом не упала.
– Попалась, беглянка, – оказался рядом жандарм.
– Уберите колдовство, жжет же.
– Ничего подобного, это новейшая формула – огненный кокон, который не оставляет ожогов. Не притворяйся.
– Ай, бо-ольно!
– Орон, убери, она не врет.
Колдовство спало. Вечерний воздух скользнул по поврежденным участкам кожи, остудил. Я посмотрела на красные ладони, стиснула зубы, сжала кулаки, делая себе только хуже, но тем самым напоминая, что никогда, рогзи вас покусай, никогда нельзя терять бдительность. Засмотрелась на дома, называется.
– Причина? – вскинула я голову на молодого жандарма. – За что вы накинули на меня огненную плеть?
– Это не плеть. Обычный сковывающий кокон, и он безобиден, только чтобы остановить. Я читал… – почесал затылок мужчина и посмотрел на напарника в поиске поддержки.
– Нам приказано задержать девушку в порванной тунике, – заговорил второй, попутно проверяя улицу и ворота. Постовые, вот они кто. – Высокая, худая, лицо вытянутое, подбородок острый, глаза карие, большие, нос тонкий, прямой. Волосы черные, заплетенные в толстую косу. Скорее всего, должна попытаться сбежать из города. Ты подходишь под каждый пункт описания.
– И сумка с длинной лямкой через голову, – закивал первый.
– Идем, – постовые подхватили меня под руки с обеих сторон и повели к уже закрытым воротам. – Скоро за тобой придут, а пока посиди тут.