Последняя из страны Лета
Шрифт:
Я кивнула.
— Что с Яникой?
— Она остаётся. Мы непременно побываем у кабанов, но прежде должны решить дело с тиграми.
— А они не приедут в Драгнур требовать её назад?
— Если хотя бы одна свинья ступит со злом на землю волков, мы пустим её на бекон, — без улыбки сказал Йан. — Не бойся. Хряки жестоки и омерзительны, но не глупы. Из-за одной рабыни они не развяжут войну.
— Это успокаивает.
— Не стоит беспокоиться, — сказал Ульф. — Ты не одна остаёшься. С тобой твоя семья.
Почему-то именно в этот миг я снова
Вскоре мужчины поднялись наверх, чтобы собраться в дорогу. Я, конечно, заглянула в свою «колдовскую» комнату, как называл её Йан, и прихватила несколько проверенных зелий. Спустилась, положила прочные склянки в сумки мужьям, и стала обречённо ждать прощальных мгновений.
Первым оделся Ульф, и я тотчас шагнула к нему, чтобы обнять.
— Возвращайся скорее, супруг мой.
Он погладил меня по щеке, наклонился — и ласково поцеловал. Не выдержав строгого прощания, я крепко впилась в его губы, и мужчина ответил страстно и решительно.
— Я вернусь, — сказал он. Снова согрел меня дыханием, кончиками пальцев провёл по моему лицу и вышел.
— Плакать не будешь, я надеюсь? — усмехнулся Йан.
— Возвращайся скорее, муж мой, — повторила я, и порывисто поцеловала младшего.
— Вернусь непременно, — отозвался Йан, даря мне нежный и глубокий поцелуй.
Он отпустил меня, и я пошла следом. Провожу их до тропы, и буду смотреть до тех пор, пока не скроются из виду. Мне хотелось плакать, и слёзы всё ближе подступали к горлу.
Вот они сели верхом, вот остальные волки заняли свои места и расположились позади вожаков.
— До встречи, — сказала я. — Да хранит вас свет.
Я не решалась снова коснуться их, и просто протянула руку ладонью вверх — прощальный жест летов, обращение души к небу.
— Ты — сердце нашего дома, Нуала, — сказал Ульф. — Помни об этом.
— Ты — наша семья, — сказал Йан. — Не грусти, берёзка, — добавил он уже тише.
Они тронули коней, и я долго смотрела супругам вслед, чувствуя, как дрожит в груди сумеречная печаль.
Уехали. Когда вернутся — неведомо. Мне нужно собраться с силами и пережить разлуку достойно, как следует главной волчице. Чтобы не расплакаться, я пошла на кухню помогать Жилль, но встретила женщину у парадной двери.
— Ну, вот и уехали, — вздохнула она. — С тиграми давно надо было решить, и уж лучше не ждать до зимы. Не грусти, лучше пойдём со мной, поможешь.
— С радостью, — отозвалась я. — А что нужно сделать?
— Нарра рожает, и мы соберём для неё успокаивающих трав. Гурфик мне посоветовал некоторые, другие я сама знаю. И ты тоже травница хорошая, подскажешь.
Я
— Мне велено брать с собой Роуми и Кларса.
— Слово волков — закон. А, вон и они, тут как тут.
Ребята улыбались. Они бы пошли за мной, даже если бы я забыла об этом. Вскоре мы уже стучались в дом, где рожала Нарра. Правда, девушка открыла нам сама, и она не выглядела измученной.
— К утру, скорее всего, — сказала акушерка Лэйт. Это была высокая и худая женщина лет тридцати пяти с добрыми ореховыми глазами. Её густые русые волосы были заплетены в длинную косу, а на шее висел серебряный амулет в виде волка. Я заметила уже, что такие носят все незамужние волчицы. — Первые роды обычно долгие, хотя бывает по-разному. Нам бы сюда хоть одного мага-целителя, чтоб женщинам было спокойнее.
— Он к роженицам не ходит, — ответила Лэйт. — Считает, что не мужское это дело.
— Даже если очень нужно?
— Даже в сложных случаях я справляюсь сама — материна награда. Все знания бесценные от неё. Гурфик даёт травы да зелья… — Она чуть нахмурилась. — И этого вполне достаточно. К тому же у волков не принято супругам оставлять жену в одиночестве. Так что вчетвером мы вполне неплохо справляемся.
— Отлично. Пойдём, посмотришь, что у меня есть.
— Вот у меня, например, усики были над верхней губой, — рассказывала Жилль. — Уж как я переживала по этому поводу, как плакала! А потом однажды грязью помазала — со злости, кстати — и все волоски отвалились.
— Я давно уже хотела эту грязь попробовать, — отозвалась Лэйт. — Хотя мне вроде как не для кого прихорашиваться.
Я знала, что зальмы живут не меньше ста пятидесяти лет, а это означало, что женщина ещё вполне могла создать семью. Тем более что Лэйт была статна и грациозна, а уж улыбалась — теплом веяло и светом.
— Придёт время — найдёшь своего волка. Вот тогда и порадуешь его гладкой и нежной кожей. Ну, а нам с Нуалой прямо сейчас нужно хорошеть. Да, милая?
Я рассмеялась в ответ. Глубокую печаль приходилось тщательно скрывать, и, как бы я ни была занята, а жила лишь ожиданием. Да и лето едва держалось за распаренную землю. Ещё немного — и покинет горы, попрощается на долгие несколько месяцев. Как я буду согреваться в одиночестве, если мужчины задержатся?
Когда мы добрались до небольшого тёмного озера, Жилль сказала парням подождать за деревьями. Мы не собирались купаться, только испробовать чудесное средство. А для этого нужно было оголить ноги.
— Ого, какая густая, — сказала Лэйт, когда Жилль подала ей мисочку с серой грязью. — И что, прямо всё отвалится, и действительно помолодеем?
— Это ты правильное слово подобрала, — рассмеялась Жилль. — Сейчас сами увидите.
Вскоре я пораженно гладила собственную ногу, с кожей, похожей на младенческую. У меня почти не росли на теле волосы, да и были они едва заметны, но грязь превратила икры в нежнейшее, гладкое и сияющее великолепие.