Последняя из страны Лета
Шрифт:
— Он напоминает мне дедушку. Иногда мне кажется, что его дух отправился на Зальмит со мной. Он обещал, что будет оберегать меня после смерти. Даже не знаю, наверное, стоит пожелать ему успокоения на родной земле, но ведь теперь там одна лишь сожженная чёрная равнина…
— А, может, уже и нет, — сказал Йан задумчиво.
— Если он сам принял решение стать твоим оберегающим духом, то не пытайся отречься от этой заботы, — сказал Ульф. — Поедемте. Нам ещё многое нужно увидеть.
Мы пропустили обед, и вернулись в замок только к вечеру. Я, хотя и очень проголодалась, была счастлива и полна
Зальмит был великолепен. Его цветущие розовые и фиолетовые склоны, потайные озёра и пещеры в цветных мхах, и быстрая речка, где было много рыбы — всё вдохновляло и влекло. В лесу водилось множество птиц: звёздных скворцов, жёлтых иволог, пёстрых малышей щеглов и голубых, с рыжими грудками зимородков. Я видела в небе крупных хищников: орлов и беркутов, и впервые встретила на берегу куколя — магического зверя, который отлично умел сливаться с окружающим миром. Если бы не блюдца его больших голубых глаз, я бы и не подумала, что смешное существо следует за ними по пятам.
Я рассмеялась, наблюдая, как зверь вприпрыжку скачет меж камнями.
— Куколь любит пошуметь, — кивнул Ульф. — Однажды затесался в чьих-то вещах, и мы три дня кряду шастали по замку, пытаясь его отловить.
— Какой он милый! — сказала я, когда куколь подошел и протянул мне красивый цветной камушек. — Спасибо тебе, дружок.
— Дай ему хлеба, — посоветовал Ульф, на губах которого играла лёгкая улыбка. — Он его обожает.
Хорошо, что мы захватили из дома две больших буханки. Я достала одну, собралась было оторвать кусок, но куколь, увидев в моих руках столь бесценное сокровище, вдруг взвизгнул, хватанул всё разом — и стремительно удрал в лес. Йан и Ульф расхохотались, я через мгновение присоединилась к ним. И это был лишь один из многих весёлых случаев нашей долгой прогулки. Мы, правда, не пользовались порталами, а потому я не увидела далёкие Лунные берега, высоченный маяк на острове Мглы, и многие другие знаменитые места волчьих земель. Йан пообещал, что они непременно мне их покажут, и было радостно представлять, как мы снова станем бродить втроём по прекрасным уголкам северного края.
Сидя с травами у огня, я краем уха слушала разговоры мужчин и беззаботное щебетание женщин. Некоторые супружеские пары миловались в уютных нишах, где стояли широкие диваны, но ничего непристойного не вытворяли. Я же вязала душистые пучки и посматривала на супругов, втайне гордясь тем, что поборола свой страх. И вдруг ко мне подошел Гурфик.
— Здравствуй. Трав набрала, я вижу?
— Да. Некоторые я знаю, где применять, о других только читала.
Он кивнул.
— Вот это жги-корень. Опасный. Его нужно переварить, перемолоть и можно давать при боли в горле.
— И, кажется, ещё можно сделать мазь и наносить на пазухи, когда нос плохо дышит.
Он улыбнулся.
— Я не пробовал, но, наверное, можно. Ты умеешь готовить зелья?
— Эликсиры, бальзамы и мази. Правда, я многих ингредиентов и соотношений не знаю, чаще просто пробую… на себе.
— И не боишься? — поднял брови мужчина. Он был вроде как остальные волки, но не
— Если точно знаю, что не отравлюсь, то и страха нет. А про ядовитые растения у меня в книге много написано.
— Спасибо, я поищу! — улыбнулась я, и Гурфик, кивнув, отошел к одной из одиноких девушек.
Постоянной подруги у него не было, но далеко не все волки предпочитали супружество. Жилль рассказывала, что не каждому в тройном браке везло, бывало и так, что двое друг друга любили, а третий оказывался лишним.
— И что тогда? — спросила я, чувствуя, как сердце встрепенулось.
— Мужчина просто искал себе девушку по нраву, вот и все. А ты думала, у нас здесь принуждают? Боже, упаси! — рассмеялась она. — Двоемужество издревле было необходимостью. У прапрабабки Ульфа один супруг погиб, а другой потом всю жизнь о ней заботился. Да и малыш остался от умершего, всяко радость.
Если бы она сказала о возможности выбора раньше — предпочла бы я одного лишь Йана? И как бы это сказалось на отношениях братьев? Это теперь мне не хотелось отпускать старшего, но в те первые дни, зная, что могу остаться лишь с одним — как бы я поступила? А вдруг Жилль и вожаки нарочно тянули время, помогая мне осознать и почувствовать древний обычай?
— Но ведь вдова может снова найти себе мужчину, — сказала я.
— Это всё понятно, — кивнула Жилль. — Но женщин у нас, как видишь, раза в три меньше, потому и обычай правильный.
— Совсем не как у зверей, — заметила я.
— Да, стаями Зальмита правит доминантная пара, волк и волчица. Но они не воюют, и их не трогает магия… Возможно, когда-нибудь всё изменится, и не будет у нас больше браков, где счастливы трое, но я лично вспоминаю своего погибшего мужа с любовью. И Матти тоже люблю, — добавила она с нежной улыбкой.
Я всё лучше понимала зальмов, ведь узнала о них много интересного. Выяснила, например, что лисы и барсы тоже могут жить по трое, а вот у медведей семьи были парными.
— Драгнур не похож на другие замки, — вечером, когда мы втроем сидели на кровати, сказала я. — Он совсем не мрачный. Такие красивые окна, и балконы, и стёкла. С точки зрения обороны это не совсем правильно.
— Ты ожидала узкие бойницы и толстенные стены? — улыбнулся Ульф.
Я кивнула.
— Прежде я видела именно такие замки, холодные и неуютные.
— Ну, во-первых, у нас два уровня защиты: от магии и от людей, — сказал Йан. — Первый создают сосны, они считаются обережными деревьями. Крупная нечисть если когда и проберётся, то только в периоды всплесков магии. Что касается нападений войск других кланов, они просто не успеют добраться до Драгнура — у нас отличная разведка: и волшебная, и звериная, и обычная, человеческая.
Я не могла больше сдерживать любопытства:
— Что это означает? Я не слышала этого слова от других.
Мужчины переглянулись, и Ульф едва заметно улыбнулся:
— Крылатая волчица. Добрый дух Керальских гор.
Я почувствовала, что краснею. Старший, который всегда был строг и серьезен, дал мне ласковое, едва ли заслуженное прозвище. Почему он? Почему не Йан, более открытый и весёлый? Хотя вот нежности им обоим было не занимать, и я почувствовала прилив тёплых, щекотных чувств.