Последняя из своего рода (Том 1)
Шрифт:
— Пришла за одним глупым эль-туань, — с такой же интонацией ответила я.
— За глупым эль-туань? — Мервин соизволил одарить меня внимательным взглядом.
— Конечно, — я вздохнула. — Будь ты умным эль-туань, мне бы не пришлось пускаться в столь неприятное странствие.
— Нет, я не о том, — он приподнялся на локтях, наблюдая, как я последними пассами нейтрализую остаточную магию кадари. — Зачем ты вообще искала меня? Полукровку? — Мервин пытался говорить спокойно, но в последних словах проскользнула
Я взглянула удивленно:
— Какая мне разница, сколько в тебе какой крови?
— Ты именно это сказала тому кадари, — никогда прежде я не слышала у Мервина подобного тона голоса. Словно каждым словом он резал себя по живому.
— Мало ли что кому я говорила, — против воли я почувствовала себя виноватой. — Это был запасной план. Если бы с руной сна не получилось, я бы отсрочила казнь.
— А ты знаешь, — Мервин сел и начал, не глядя на меня, растирать запястья, — знаешь, почему двусущных предпочитали убивать в полнолунье?
— Нет, — я пожала плечами. Никогда не задумывалась об этой детали.
— Луна нашего мира враждебна оборотням, — сказал Мервин глухо. — В такую ночь, если тело двусущного умирает, его душа отторгается от духовного мира. Луна, воплощенная эль-Хандэ, не дает душе вернуться домой для перерождения, не позволяет даже уйти в Бездну. Умерший обречен вечно скитаться в ненавистном чужом мире, без надежды на спасение. Для двусущного лучше любые муки в смертном теле, чем смерть под светом полной луны.
— Старое суеверие, — возразила я больше из упрямства.
Таирт не ответил.
— Все, ты свободен, — я поднялась на ноги, брезгливо отряхивая руки от остатков чужой магии, которая ощущалась как липкая паутина. — Мы можем идти.
Мервин внешне никак не отреагировал, но я ощутила пробуждение первого слоя Нитей в его эррэ. Потом он поднял голову, черные глаза впились в меня; в пронзительной интенсивности взгляда не было ничего доброго.
— А ты ничего не чувствуешь? — таирт не торопился вставать. — Не ощущаешь в себе странного?
Я недоумевающе посмотрела на него. Странного? Не было ничего странного. Что за глупый вопрос?
— В чем дело, Мервин? — я нахмурилась. Мне не нравился его взгляд — словно таирт смотрел и не на меня вовсе, а на кого-то чужого. Словно я для него — новая неприятность, а вовсе не спасительница.
— Ты мог хотя бы поблагодарить меня, — я сказала обиженно, — а не загадывать загадки.
— Прошу прощения, принцесса, — губы таирта скривились в гротескном подобии улыбки. — В плену я растерял все манеры.
Он поднялся на ноги, сделал шаг к выходу, потом замер. Поднял руку в поиске опоры, но стена палатки находилась дальше…. И молча начал заваливаться на землю. Я подбежала, подхватила его, не давая упасть.
— Мервин, ты… да что с тобой
Таирт не ответил. Его лицо посерело, глаза закатились. Я осторожно опустила его на землю, коснулась лба — кожа была холодной и покрытой липким потом.
Какая же я дура! Его ведь ранили, а насильственное наложение Нитей блокирует не только течение крови из ран, но и самоисцеление. Я настолько привыкла к нормальной для нас скорости регенерации, что забыла — моментальным излечением мы обязаны магии…
Я сидела на земле, держа на коленях голову потерявшего сознание таирта, с ужасом смотрела, как расплывается на его одежде кровавое пятно от вновь открывшейся раны, и не представляла, что делать дальше…
К счастью, мой приступ паники закончился прежде, чем Мервин успел истечь кровью.
Вернувшись в реальность, я осознала, что нужно сделать. Хотя способностей к лечебной магии у меня не было, я могла создать руну, замедляющую время для материального тела. Тоже руну из наследия Древних.
Как и руну сна, я впервые увидела ее в старинной книге, которую принес мне Мервин. Как и с руной сна, прежде у меня не было возможности опробовать эту магию. Но, как и с руной сна, в глубине души жила твердая уверенность: все получится, я все сделаю правильно с самого первого раза.
Я торопливо разорвала рубашку у Мервина на груди и вывела нужную руну на коже его же кровью. Таирт дышал прерывисто, дыхание выходило со всхлипами. Я почти физически чувствовала, как из него вытекает жизнь.
Рисунок был почти закончен, составные части налились призрачным светом. Вот — последний штрих — и руна намертво впечаталась в тело. Мервин замер на полу-вдохе, кровь прекратила поступать из ран. Теперь оставалось только ждать. Тело погрузилось в стасис. У исцеляющей магии, не принадлежащей материальному миру, было теперь достаточно времени, чтобы закрыть раны.
Мервин все еще был без сознания. В себя он не придет до тех пор, пока будет действовать руна. Я не представляла, сколько ему потребуется времени для излечения. Час, день, неделя?
В приоткрытый полог палатки было видно, как постепенно светлело небо. Я вышла наружу и почти упала, запнувшись о тело одного из кадари. Я совсем забыла о них.
Из леса донесся рев хищников, дерущихся за добычу. В Бездну! Создавая руну сна, я как-то не задалась вопросом, что потом делать со спящими. Я бы ничуть не пожалела, стань кадари кормом для диких животных. В конце концов, стервятничать в наш мир их никто не звал. Прогневили в свое время Властелина, оказались изгнаны в Бездну, так и сидели бы там, а не лезли греть руки на чужой беде! Но соплеменникам такой смерти я не желала.