Последняя из своего рода (Том 2)
Шрифт:
Никто не отозвался.
Никто не пришел…
…Алтарь под моим телом оказался теплым, словно изнутри его подогревала невидимая печь. И еще — я не могла избавиться от ощущения, будто тепло камня не сухое и чистое, как ему положено, а теплое, вязкое и влажное, как внутренности животного. Словно меня, еще живую, уже переваривал какой–то злой божок.
Мои открытые глаза, не мигая, смотрели на купол храма, весь испещренный рунами, и каждая из них была лишь вариацией руны Хаоса.
Ритуал начался с песнопения… со скребущего, возрастающего звука, от которого, казалось, лопнут барабанные перепонки. Звук был настолько отвратителен,
Мысли начали путаться, замельтешили воспоминания, вскидываясь в сознании разорванными отрывками:
… вот я на охоте с братьями, смотрю, как величавый олень проносится перед всадниками — благородная добыча для благородных эль–туань…
… вот я в королевской малой приемной, с покаянным выражением лица выслушиваю очередной отцовский нагоняй…
… вот я в лаборатории таиртов, только что испортила очередную заготовку, и Мервин терпеливо объясняет, в чем я ошиблась…
… вот я кружусь в танце, но взгляд то и дело устремляется к стоящему в самом темном углу эль–туань — мой эль–эро… мой… мой… навсегда мой…
Воспоминания неслись перед мысленным взором все быстрее, их образы казались все более и более смутными, и я внезапно осознала: всего, что я уже вспомнила, во мне больше нет. Моя личность, моя память, мое осознание самой себя распадалось на части, с каждым мгновением, каждым проходящим образом меня становилось все меньше.
Накатил ужас, но тут же исчез, украденный рунами Хаоса.
И, когда это произошло, я испытала столь сильное облегчение, что не сразу поняла: ощущения тела исчезли. Вообще. Я не видела, не слышала, не чувствовала…
Наверное, меня тоже больше не существовало…
Интерлюдия 2
Небо Бездны, всегда спокойное и полное ярких немигающих звезд, в этот раз встретило Мервина яростной бурей. На магических вихрях неслись обрывки реальностей–миражей, звездный путь больше не казался установленным однажды и навсегда — он менялся буквально на глазах. Рисунки созвездий искажались. То здесь, то там закручивались спирали темной материи, пожирающей пространство и время. Границы миров расплывались, щиты на немногих защищенных вздрагивали от внешнего давления, а передвижение сквозь Бездну больше не ощущалось привычным полетом — теперь это было почти неконтролируемое падение…
Почти.
След кадари воспринимался как пространство, измененное чуждостью, — и только это и осталось привычным. Это, и еще вплетенный в след похитителей отзвук магии Риэль. Все остальное… Бездной будто овладело безумие…
Осколок мира, крепость клана ар-Гор, куда привел Мервина след, оказался окружен молочно–белой стеной, постоянно пульсирующей, — словно обесцвеченное и вывернутое наизнанку сердце. И ни сам Мервин, ни одна из Нитей стихий не могли пройти сквозь эту стену. А вот Темная магия таирта могла…
Глава 7
Кто
Все кружилось, цветные пятна беспорядочно мельтешили, менялись местами, переливались из одного в другое.
Что я такое?
Эмоции, названия которых я не знала, накатывали волнами, не давая вспомнить и осознать хоть что–нибудь.
Зачем я?
Для чего я существую?
Постепенно возвращались ощущения тела, моего тела… У меня были руки и ноги, и сердце, которое гнало по жилам горячую кровь, и глаза, которые видели… Я вновь воспринимала звуки, тепло и холод, мягкость и жесткость, гнев и смятение.
Я… Но что значит — «я»?
Что значит — быть собой?
Я помнила обрывки образов, цветные картинки, несвязанные друг с другом слова. Я пыталась и не могла составить из этих обрывков целое. Мое тело… Сейчас оно подчинялось мне, но отчего–то казалось, будто совсем недавно было иначе. И еще — я чувствовала себя словно бы тоже составленной из кусочков, плохо подогнанных друг к другу.
Быть собой, быть целой…
Что это значит — быть целой?
Медленно поднявшись, я посмотрела по сторонам, стараясь понять и осмыслить. Пространство, ограниченное стенами и выпуклым потолком, заполненное… — медленно, словно нехотя, из памяти выплыло слово «кадари». Пространство вокруг меня заполняли кадари. Они были разумными, как и я, но они мне — не нравились?
Возникло ощущение неприятия, очередной обрывок эмоции.
Все кадари вповалку лежали на каменном полу: кто–то свернулся калачиком, закрывая голову руками, кто–то вытянулся во весь рост и бормотал себе под нос литанию непонятных звуков.
Я снова огляделась, но никто из лежащих не обратил на меня внимания, не сделал попытки помочь или помешать моим движениям. Им не было до меня никакого дела. И я пошла, безо всякой цели, аккуратно обходя или переступая через тела. Возможно, если я выйду отсюда, то найду что–то важное и нужное, и обрету целостность? Тогда я стану собой… Тогда мне будет хорошо и радостно…
Выход обнаружился внезапно — просто стена впереди оказалась иллюзией — и вывел меня в узкий коридор, вырубленный в черном с желтыми прожилками камне. По пути мне то и дело попадались разные вещи; иногда они имели имя, иногда нет. Например, длинная узкая блестящая полоса, которую сжимал в ладони очередной лежащий на полу кадари, — название томилось у меня на кончике языка, но я не помнила. Не могла вспомнить точно так же, как название прозрачной стены, в которую неожиданно уткнулась.
Потом, резко, пришло ощущение срочности, необходимости спешить. И я побежала.
Переход, еще один, и еще… Мои ноги почти не касались пола, стремительный бег казался полетом, чувствовался, как полет. Словно бы у меня выросли крылья. Вот впереди возникла стена, в этот раз сплошная, без иллюзий. Но я знала — мне нужно было туда, за нее.
Я прижала ладони к камню, прижалась лицом. Почувствовала внешний холод, проморозивший стену насквозь, потянулась к нему… И вот — мое тело провалилось в камень. Шаг, бесконечный в вязкой каменной материи, еще один — и я уже в объятиях холода, уже вовне.