Последняя королева
Шрифт:
– Я подслушала, как Вильена говорил этой лисице Иоанне, будто адмирал послал его величеству письмо, в котором возражал против вашего заточения. Он писал, что Кастилия никогда не откажется от борьбы за свою законную королеву и его величеству надлежит как следует подумать о спасении своей души, прежде чем совершить поступок, которого ему никогда не простят ни Господь, ни Испания.
Я сжала ее руку, и голос мой дрогнул:
– В таком случае еще не все потеряно.
Беатрис обняла меня:
– Что бы ни случилось, я всегда буду
Той же ночью за мной пришли.
Откинув с лица волосы, я увидела собравшиеся вокруг моей постели безликие фигуры. В свете факела блеснула сталь. Испуганно вскрикнув, рядом проснулась Беатрис. Взгляд мой упал в изножье кровати – там стоял Сиснерос, чьи глаза пылали словно угли на белом как смерть лице.
– Пора вставать, ваше высочество.
Поднявшись с постели, я почти не чувствовала, как Беатрис снимает с меня ночную сорочку и одевает в теплое темное платье.
– Ты знаешь, куда мы едем? – прошептала я, пока она дрожащими руками пристегивала рукава.
– Нет, – прошептала она в ответ, взглянув мне в лицо полными слез глазами.
Я взяла ее за руку, борясь с нахлынувшей волной парализующего страха.
Полчаса спустя я вышла в холодный зал вместе с Беатрис. Кроме Сиснероса и Вильены, там присутствовал целый отряд стражи. Сердце мое забилось быстрее. Взглянув в сторону двора, я увидела на пороге донью Хосефу с закутанной в шаль моей дочерью на руках. Разбуженная посреди ночи Каталина плакала. Я тотчас же шагнула к ней.
Вильена щелкнул пальцами. Стражник забрал Каталину у доньи Хосефы и вышел. Донья Хосефа разрыдалась, прижимая шаль к лицу.
Я повернулась к Вильене:
– Куда вы забираете мою дочь?
– Крестьянка и ваши фрейлины останутся здесь. Вы и инфанта поедете с нами.
– Останутся здесь? Но они нужны мне. Они должны поехать со…
– Вам будут прислуживать другие. – Он схватил меня за локоть, вонзая пальцы в кость. – Идемте и не смейте возражать.
– Руки прочь, изменник! – выдохнула я.
Встретившись с моим взглядом, он отпустил меня и махнул в сторону двери:
– Ваш паланкин ждет.
Я оглянулась. Беатрис стояла в окружении стражников, а рядом с ними, с высоко поднятой головой, – моя сводная сестра Иоанна. Она издевательски присела в реверансе, и у меня перехватило дыхание.
Ночь была беззвездной и безлунной. Между четырьмя лошадьми-тяжеловозами висел закрытый паланкин. При виде его я споткнулась и оглянулась назад, а когда увидела, как на повозку под руководством коннетабля грузят гроб Филиппа, у меня подогнулись колени. Коннетабль обернулся, и меня приковал к месту вид его ужасного шрама и пронизывающий взгляд единственного глаза. Губы под черной бородой изогнулись в похожей на улыбку гримасе. Как и его жена Иоанна, он всегда служил моему отцу.
Передо мной возникла похожая на призрак фигура. Сиснерос наклонил голову:
– Здесь не Ла-Мота. Отсюда вам не сбежать.
– Когда-нибудь вы за
Сиснерос вздрогнул:
– Инфанта Каталина поедет с вами. – Он отвернулся и взмахнул плащом, словно кожистыми крыльями.
Я села в паланкин. Там я обнаружила свою дочь, смотревшую на меня широко раскрытыми глазами. Я прижала ее к себе. Сопровождающие сели в седла, и мы тронулись с места. Паланкин тошнотворно качало из стороны в сторону.
Стражники освещали дорогу просмоленными факелами. Выехав из Аркоса, мы повернули на юг. Сквозь щель в занавесках я разглядела на обочине местных жителей, успевших узнать меня за то время, что я здесь провела. Люди угрюмо смотрели на нас. Какая-то женщина подняла кулак, и ее примеру последовали другие, бросая молчаливый вызов.
Я смотрела на них, безымянных забитых крестьян, которые обрабатывали землю, женились, воспитывали и хоронили детей, жили и умирали. Никогда еще я не ощущала такой близости к ним, как в этот миг. Только теперь я поняла, как сильно пришлось страдать и им.
В толпе внезапно послышались негромкие причитания, горестный стон на забытом языке мавров. Я прильнула к занавескам, отчаянно вглядываясь в темноту, и увидела Сорайю, которая стояла на коленях возле группы женщин, хватая горсти земли и посыпая ею голову. Она подняла перепачканное лицо, и мы посмотрели прямо друг другу в глаза.
Поспешно подъехавший стражник рывком задернул занавески, но я еще успела услышать крик:
– Dios bendiga y cuide a Su Majestad! Да хранит и благословит Господь ваше величество!
Они все знали. Мой народ знал, как со мной поступили.
Я стала одной из них – из тех, кто однажды восстанет, чтобы отомстить за предательство.
После этого рядом с паланкином всегда ехал стражник. Казалось, будто путешествие длилось годы. Не имея возможности выглянуть, я баюкала на руках Каталину и напевала колыбельные. Ее запах переполнял мою душу, принося покой, которого я иначе лишилась бы навсегда. Мое дитя оставалось со мной. Я так крепко обняла девочку, последнее мое утешение, что она проснулась, открыла глаза цвета морской волны, и во взгляде ее была такая печаль, что мне захотелось плакать.
– Мама, куда мы едем?
– Домой, – прошептала я, улыбнувшись сквозь слезы. – Мы едем домой, hija mia.
Ближе к рассвету я попыталась отодвинуть занавеску. Стражник все так же ехал рядом, но на этот раз не стал мне мешать. Вглядевшись, я увидела высокие каменные склоны и сразу же поняла, что мы в окрестностях реки Дуэро, в Кастилии.
Под пологом уходящей ночи охотились совы. Я не сводила глаз с устремляющихся к земле силуэтов, на мгновение очарованная их изяществом. Я дома, внезапно подумала я. Наконец-то я вернулась на родину, туда, где началась моя жизнь.