Последняя королева
Шрифт:
Схватки начались внезапно, когда мы ехали по пустынному полю в окрестностях селения под названием Торквемада. Морщась от боли, я вцепилась в луку седла. Все случилось слишком рано: оставалось еще около месяца, и я рассчитывала, что дитя подождет. В Сеговии нам предстояла первая официальная остановка, и там я намеревалась родить. Там обо мне позаботилась бы подруга матери, маркиза де Мойя, и я могла задержаться на несколько дней. К тому времени я надеялась получить весточку от отца и адмирала.
Я почувствовала, как отходят воды, заливая юбку. Услышав мой сдавленный стон, ко мне подъехала Беатрис.
Лопес поскакал вперед, чтобы найти подходящее жилье. Сорайя и Беатрис под руки ввели меня в чей-то дом, под кровом которого суждено было появиться моему последнему ребенку.
Для прихода в этот мир ей потребовалось почти двое суток. Двое суток столь кровавой и изматывающей борьбы, что я боялась умереть при родах.
Ни одно мое дитя не подвергало меня прежде таким испытаниям. Казалось, решив появиться пораньше, она потом передумала и пыталась забраться назад. Я кричала словно безумная, ругалась и рыдала. Но когда на рассвете третьего дня девочка наконец появилась, она потрясла меня своей красотой. Несмотря на кровь и слизь, она сияла, словно освещенная изнутри гипсовая фигурка.
Донья Хосефа перерезала связывавшую нас пуповину, обмыла и запеленала младенца. Лежа на залитой потом постели, я попросила дать девочку мне. Сорайя положила ее в мои дрожащие руки. Беатрис сидела рядом, и по ее усталому лицу текли слезы. Моя преданная Беатрис никогда прежде не давала волю чувствам, и у меня тоже увлажнились глаза при виде кричащего младенца, который внезапно смолк, стоило мне коснуться пальцами его губ.
Девочка посмотрела на меня, попыталась пососать мой палец. Я вздохнула, глядя на ее светло-каштановые волосы с золотистым отливом.
– Каталина, – сказала я, высвобождая тяжелую грудь. – Назову ее Каталина.
Роды превратили меня в выжатый лимон. Пока Каталина жадно сосала мою грудь, донья Хосефа и Сорайя сновали по деревне в поисках еды, забирая кур прямо из курятников ошеломленных крестьян. Те даже не пытались протестовать, повергнутые в благоговейный трепет одним лишь тем фактом, что в их деревне родила королева. Донья Хосефа готовила курятину всевозможными способами и настаивала, чтобы я съедала все до последнего кусочка. Я потеряла слишком много крови, но не желала даже слышать, чтобы кто-то послал в Бургос за врачом. «Я рожала не в первый раз, – говорила я, лежа в постели, – и пережила все предыдущие случаи».
Долго отдыхать было нельзя. Следовало снова садиться в седло, даже если в конце концов меня бы это убило. Именно здесь, в Торквемаде, меня нашли. Все-таки они передумали: я недооценила их упрямство. Сиснерос и Вильена ворвались со своими гвардейцами в селение и потребовали, чтобы я вела себя, как подобает роженице, и перебралась в «готовый принять меня замок».
Едва услышав эти страшные слова, я поднялась с постели и приказала немедленно отправляться. Подчинились лишь немногие, кто оставался мне предан. В гневе отмахиваясь от возражений Сиснероса и садясь на лошадь, я видела, как Вильена наблюдает за мной из тени возле дома: он не сводил с меня глаз и его взгляд внушал ужас. Подозревал ли он,
Думаю, да.
В ночь, когда мы пересекали широкое плато, разразилась буря. Хлынул ливень, превращая землю в жидкую грязь. Наконец поняв, что дальше ехать невозможно, я объявила остановку и спешилась. Неуверенно огляделась, чувствуя, как развевается за спиной плащ. Меня охватило замешательство и сомнение, голову распирало от неосознанного страха. Куда мне идти? Где укрыться? В таком состоянии я никогда не добралась бы до Сеговии, не говоря уже о Толедо. Мне требовалось убежище, где я могла бы спрятаться, словно преследуемый зверь. Я мечтала о темноте и покое за высокими стенами, где нет вельмож, которые только и ждут, чтобы заточить меня в тюрьму.
Я вглядывалась в ночь, ощущая, как меня все сильнее бьет дрожь. А потом я почувствовала… его. Он наблюдал за мной, наслаждаясь моим отчаянием. Он вовсе не покинул меня. Он был здесь, рядом, ожидая часа своего мщения.
Он не умер.
Сдавленно застонав, я повернулась и бросилась бежать мимо испуганных пажей, спотыкаясь о грязный подол юбки. Рядом с повозкой, где лежал гроб, я остановилась, тяжело дыша. В голове моей слышался смех. Он издевался надо мной. Он знал, что я совершила. Знал, что я лишила его жизни, что я убийца. Я не могла позволить, чтобы он утащил меня вместе с собой в ад. Нужно было снова его уничтожить. Уничтожить, прежде чем он доберется до меня.
Схватившись за ручки гроба, я начала стаскивать его с повозки.
– Ay'udame! – крикнула я пажам и слугам, которые стояли словно парализованные, таращась на меня. – Помогите!
Мои женщины во главе с Беатрис бросились ко мне.
– Принцесса, прошу вас. Не…
Я взмахнула рукой, отшвырнув кого-то в сторону. Ярость распирала меня, изливаясь изо рта подобно яду. Как они смеют меня ослушаться? Как они смеют! Я их королева! Они должны делать то, что я им прикажу. Какое они имеют право со мной спорить?
– Я сказала – помогите! – рявкнула я. – Слышите? Сейчас же!
Стражники бросились к рычагам. Гроб накренился и упал на землю, мою юбку обрызгало грязью. Я в страхе смотрела на него, отчасти ожидая, что крышка сейчас поднимется и оттуда со злобной ухмылкой вылезет труп.
«Моя инфанта…» – услышала я еле различимый шепот.
– Открывайте, – дрожащим голосом велела я.
Стражники отошли назад. Лопес с пажами приблизились к гробу и подняли тяжелую крышку. Но тут же выронили и попятились, кашляя и зажимая рот руками.
Несколько мгновений я не двигалась с места, глядя на засыпанные известью погребальные покровы. Он не поднялся, не обратил ко мне взгляд мертвенно-голубых глаз, не открыл рот, дабы обвинить меня, что я похоронила его заживо.
Я шагнула вперед. Он лежал на темном атласе, завернутый в саван с головы до ног. Даже скрещенные на груди руки закрывала покрытая коркой ткань. Пока я пыталась найти хоть какое-то подтверждение, что передо мной именно Филипп, в ноздри мне ударила удушливая вонь, и я закашлялась, чувствуя, как ветер срывает с моей головы чепец. Какие бы снадобья ни применяли бальзамировщики, они не сумели справиться со своей задачей.