Последняя крепость Сталина. Военные секреты Северной Кореи
Шрифт:
В Ненбене также находится завод по производству ядерного топлива (урановых тепловыделяющих сборок) и хранилище отработанного ядерного топлива – сырья для извлечения плутония.
Освоив 5-мегаваттный газографитный реактор, северокорейцы приступили к строительству еще двух газографитных реакторов двойного назначения – тепловой мощностью 50 мВт в Ненбене и 200-мегаваттного в Тэчхоне. Также было запланировано строительство трех энергоблоков АЭС с энергетическими реакторами по 635 мегаватт каждый.
Кроме того, в 1996 г. в Ненбене должна была вступить в строй Радиохимическая лаборатория проектной мощностью до 100 кг оружейного плутония в год (по оценкам МАГАТЭ – Международного
Однако последующее обострение американо-северокорейских отношений, вызванное обвинениями США в том, что КНДР осуществляет тайное обогащение урана до оружейной кондиции, привело в 2002 г. к срыву этого соглашения и выдворению из КНДР инспекторов МАГАТЭ. Поэтому международные эксперты выдвинули предположения, что имеющиеся мощности Радиохимической лаборатории в Ненбене все же задействовались для выделения оружейного плутония, который был использован Северной Кореей для проведения подземного испытания ядерного взрывного устройства.
Первое северокорейское ядерное испытание было проведено 9 октября 2006 г. на полигоне в районе Хвадэри рядом с городом Кильчжу (провинция Хамген-Пукто) на северо-востоке страны – всего в 130 км от границы с Россией. По оценке министерства обороны РФ, мощность взрыва составила 5 – 15 кт, другие же источники приводят гораздо меньший показатель – 0,5 кт. Это испытание, продемонстрировавшее создание Северной Кореей ядерного оружия, вызвало шок у ее соседей (особенно у Южной Кореи и Японии) и США. Об испытании в тот же день официально в свойственной ему патетической манере заявил Пхеньян – в сообщении Центрального телеграфного агентства Кореи (ЦТАК) говорилось: «Наше исследовательское подразделение безопасно и успешно произвело подземное ядерное испытание. Ядерное испытание стало историческим событием, которое принесло счастье нашим военным и народу. Ядерное испытание внесет вклад в поддержание мира и стабильности на Корейском полуострове и в прилегающем районе».
Впрочем, некоторыми экспертами высказывалось мнение, что северокорейское ядерное испытание на самом деле было рассчитанным на внешний эффект блефом с имитационным подрывом нескольких сотен тонн тротила. Служба внешней разведки России в свое время сообщала, что «имеющиеся данные тем не менее свидетельствуют о том, что широко распространенные оценки о «прорыве» в деле создания КНДР собственного ядерного оружия вызывают серьезные сомнения. В разработанной КНДР еще в начале 1970-х гг. технологической цепочке: освоение сырьевой базы – научно-экспериментальные исследования – наработка расщепляющегося материала – создание взрывного устройства – проведение его полигонных испытаний – «доводка» средств доставки – создание ядерного оружия – сегодня возник разрыв. Он произошел на этапе наработки плутония». Однако это было высказано публично, и, возможно, такое заявление не вполне соответствовало имеющейся у российской разведки реальной информации о состоянии ядерной программы КНДР, преследуя какие-то внешнеполитические цели в отношении Пхеньяна.
Так или
Следует, впрочем, отметить, что в 2003 г. Северная Корея вступила в процесс многосторонних переговоров по «денуклеаризации» Корейского полуострова, участниками которых также являются Китай, Россия, США, Южная Корея и Япония. Предметом этих трудных переговоров стала военная ядерная программа КНДР, и именно в их рамках была осуществлена остановка газографитного реактора-наработчика оружейного плутония в Ненбене. В свою очередь, страны – участницы переговоров поставляют в Северную Корею энергоресурсы и оказывают другую экономическую помощь, а США даже формально исключили ее в 2008 г. из списка стран, поддерживающих терроризм. Это, однако, не помешало руководству КНДР продолжить ядерную программу, сопровождаемую выдержанными в духе ядерного шантажа периодическими заявлениями в адрес Южной Кореи и США.
Вопрос же о том, насколько КНДР технологически продвинулась в разработке боевых ядерных зарядов, пригодных для доставки к цели на ракетных и авиационных носителях, остается открытым. Вообще, создается впечатление, что все переговоры, которые руководство КНДР периодически ведет с другими странами на предмет своей ядерной программы, являются вряд ли большим, чем ширмой для ее прикрытия и способом вытягивания помощи в обмен на лукавые обещания свертывания этой программы. И если что-то где-то в атомпроме Северной Кореи и останавливается, то это, скорее всего, вызвано собственными техническими трудностями и нехваткой средств, что удачно «подгоняется» под формат переговорного процесса.
Очевидно, что овладение ядерным оружием и создание его запасов рассматривается пхеньянским режимом как критически важный фактор выживания «чучхеизма» в меняющемся мире. В совокупности с наращиванием ракетного потенциала это позволяет КНДР «держать в тонусе» США и их союзников, вынуждая «империалистов» не только считаться с существованием фашистского по сути своей государства на Корейском полуострове, но и помогать ему выживать путем поставки продовольствия и энергоносителей.
Боевая отрава и рукотворная зараза
Кроме ядерного оружия, КНДР производит и другие виды оружия массового поражения – химическое и биологическое, хотя руководство страны всячески это отрицает.
Начало осуществления северокорейской военно-химической программы восходит к 1954 г., когда СССР и Китай передали КНДР некоторые образцы химического оружия и средств защиты от него, ранее взятые в качестве трофеев у японской армии. Однако, несмотря на вскоре последовавшее интенсивное развитие своей химической промышленности, КНДР в течение довольно длительного периода времени не имела возможности начать широкомасштабное производство боевых отравляющих веществ (БОВ). Дело сдвинулось с мертвой точки, когда в 1964 г. Северная Корея заключила договор с Японией о поставке химической продукции, необходимой для производства удобрений. Ряд полученных компонентов был использован северокорейцами для производства табуна и иприта.