Последняя крепость Земли
Шрифт:
– И вы успели убраться с платформы?
Пфайфер посмотрел на Касеева, вздохнул.
– С платформы мы убраться не успели. Зато я успел выбросить всю электронику. Так что лично я отделался очень легко. По сравнению с пассажирами и Женькой. Сколько там, кстати, народу пострадало?
– Съемок самого инцидента… гибели железнодорожника… вы не вели? – Капитан вопрос проигнорировал.
– Нет, не вели.
– Но видели.
– Да. Полковник подошел, поднял пистолет и – бац! Я же говорил, он очень хорошо стреляет. Хотя камера, конечно, меньше, чем голова железнодорожника.
Капитан продолжал слушать, не торопясь перебивать и пресекать возможные некорректные разговоры. Он продолжал сохранять выражение вежливого интереса на лице даже тогда, когда аэрозоль выдал новую порцию зловония.
– Потрясающая братская технология, – сказал Пфайфер. – Как и все, что нам передают Братья. И так же отвратительно воняет. До тошноты. Я-то уже привык, а вы, я смотрю…
– Я привыкну, – пообещал капитан. – Даже сильные запахи перестают восприниматься, когда…
– Эти – не перестают. Вот уже десять лет воняет по всей Земле. Десять говняных лет. Вы, наверное, даже и не помните, как это – чистый воздух, без вони…
Пфайфер понимал, что его понесло, что ничем хорошим этот разговор не может закончиться.
Наверное, он действительно устал.
– Свой телефон вы также выбросили? – спросил капитан ровным, ничего не выражающим голосом.
Пфайфер сдвинул рукав куртки, демонстрируя пустое запястье.
– Иначе мы общались бы в травматологии.
Капитан протянул к Пфайферу левую руку, в воздухе над блоком телефона замерцала голопанель.
– Позвоните с моего телефона к себе в агентство.
– И что?
– Просто позвоните.
– Да, – ответила Даша, как только Пфайфер набрал номер.
– День добрый, – сказал Пфайфер.
– Здравствуйте, Генрих Францевич! – обрадовалась Даша. – Я вас разыскиваю целый день. Тут все так переволновались в связи с этой катастрофой. Вы с Женей в рубашке родились! Я как узнала, что вы в последний момент получили новое задание, в клинику, прямо камень с сердца упал. Ксюшку сгоняли на место катастрофы, так она, дура, такого начирикала, что пришлось переозвучивать прямо здесь, на пульте… Представляете? Все вагоны, говорит, уничтожены, взрывы… Главный сказал, что это нервы. Она впервые попала в такое, вот и поплыла… Жаль только, что ваш первый информпакет посыпался, тот, что вы через Сеть перегоняли. О клинике, обзор.
– Посыпался?
– Администратор клянется и божится, что это не мог быть вирус, говорит – железо у вас сбойнуло. Но это ничего. Вы же теперь в клинике недели на две? Все переснимете… И… – Даша понизила голос: – Там не может быть Братьев? Если сможете, лично для меня… Я бы хотела…
– Дура, – сказал Пфайфер, – знаю, чего бы ты хотела. Ты хоть касеевские материалы о Территории смотрела? О таких, как ты, хотелках?
– Это называется ксенофобия, – не обидевшись, ответила секретарша. – Я хотела бы работать с Братьями, что здесь такого? Переводчицей,
Разговор был старый, грустный и глупый. И совершенно не имел смысла – Даше хотелось. Собственно, все их агентство работало для того, чтобы людям хотелось. Сосуществования и Сближения.
– Нам будет нужна аппаратура и…
– Командировочные вам выслали, – радостно сообщила Даша. – Железо – везут. Саня везет. А там Женя далеко? И чего вы звоните с чужого телефона? И…
– Женя занят, работает с… – Пфайфер покосился на капитана, – с властями. Освободится – перезвонит. Шефа, как я понимаю, нет?
– Его вызвали… куда-то вызвали наверх. А вы там не увидите?..
Пфайфер отключил связь.
Капитан опустил руку.
– Из военной прокуратуры, говоришь? – осведомился Пфайфер недовольным тоном. – Об убийстве, говоришь?
– Говорю, – спокойно кивнул капитан. – А что мне остается?
– А если бы я чего-нибудь ляпнул Дашке?
Капитан промолчал.
– Запаздывание сигнала, – засмеялся Пфайфер. – На сколько?
– Секунда.
В дверь палаты снова постучали.
– Просто проходной двор какой-то, – покачал головой Генрих Францевич. – Войдите.
Молча вошли два санитара, молча поставили возле окна кровать и молча вышли, стараясь не глядеть на капитана.
– Это для меня? – спросил Пфайфер.
– Нужно же вам где-то спать эти две недели, – развел руками капитан. – Это клиника, а не отель. И находится она практически на Территории, так что гостиниц нет. Располагайтесь, отдыхайте.
Капитан встал со стула, пошел к мониторам и даже протянул руку за своей серо-зеленой коробочкой, но замер, словно решаясь на что-то. Потом вернулся к кровати.
– Вы тут очень вызывающе говорили о вони… О том, что воняет от Братьев…
– Могу повторить, – с готовностью сообщил Пфайфер. – Даже под протокол. Вы же пишете наш разговор. Вот ручка в кармане халата очень напоминает сенсор кадра. Повторить погромче?
– Коллегу разбудите.
Пфайфер оглянулся на Касеева, посмотрел на часы.
– Вы считаете, что Территории созданы Братьями для того, чтобы держаться от людей подальше?
– А вы считаете иначе?
– Я не считаю, – сказал капитан. – Я знаю. Первые несколько месяцев после Встречи Территорий не было. Вначале пошли активисты Контакта… очень им хотелось побрататься… Потом… потом полезли мстители, но с ними, в общем и целом, справились легко. А вот потом…
Дети. Почему-то решили, что дети гораздо легче вступят в контакт с иным разумом, чем взрослые. Спасибо Спилбергу и его «Инопланетянину». В режиссера потом трижды стреляли.
Но до этого считалось, что детям будет проще. И не запрещали, а местами даже поощряли прогулки к Братьям. Особенно когда стало известно, что их женщины и дети (рекомендовалось именно так называть – женщины и дети Братьев) уже высадились. Эта идея умиляла всех – играющиеся дети, наши и Братьев. А потом руки, протянутые друг к другу, а потом и Сосуществование и Сближение как начало Полного Слияния.