Последняя крепость. Том 2
Шрифт:
На стене коротко посовещались.
— Пошли вон, кому сказано! — взвизгнул обладатель ржавого нагрудника. — Нашли тоже дураков! А то мы господина Якоба не узнаем…
— Лаус! — крикнул еще раз рекрут. — Ты ослеп, что ли? Это же я!
Лаус откликнулся витиеватым ругательством. А стоявший рядом с ним даже и таких слов на ответ не потратил. Он натянул тетиву лука и пустил вниз стрелу. Оба рекрута и мастер Оттар не шелохнулись. Стрела вонзилась в землю в нескольких шагах от них.
— Попробовал? — осведомился Оттар. — А теперь я…
Он начал раскручивать
— Ну а вы знаете, что делать, — сказал он еще рекрутам.
Якоб и Барац сняли с поясов пращи, одновременно наклонились, чтобы поднять по камню.
Верзила-северянин закинул крюк на стену с первого раза — ловко и точно. Защитники замка загалдели, вытаскивая ножи. Мешая друг другу, они ринулись кто обрубать веревку, кто отцеплять впившийся в кромку стены коготь крюка. Рекруты взмахнули пращами. Один за другим свистнули два камня — и двое подоспевших к крюку быстрее прочих с воплями отскочили прочь, держась за ушибленные камнями места.
Оттар между тем быстро взбирался по стене. Один из лучников с риском для жизни свесился со стены, целя в него из лука, но, конечно, поразить стрелой цель, находящуюся прямо под собой, не сумел. Его, едва не сверзившегося, втащили обратно.
Еще несколько раз рекрутам пришлось точными бросками отгонять желающих снять крюк — пока северянин не перевалился через кромку стены и не вскочил тотчас же на ноги. Оттару не понадобилось даже пускать в ход кулаки. Как только он оказался на стене, защитники замка брызнули от него прочь — впрочем, убегая, они послали еще одну стрелу. Оттар без труда отбил эту стрелу локтем.
Рекруты взобрались следом за своим мастером. Дождавшись их, рыцарь быстро, но тщательно смотал веревку с крюком, повесил ее себе на пояс — из чего следовало, что покидать замок он собирается не этим же неудобным путем, а обычным, через ворота.
По лестнице, идущей вдоль стены, трое спустились во двор.
— Ну, веди, хозяин, гостей, — сказал северянин Якобу.
Во дворе царило редкостное запустение. Даже грязи не было видно, ее покрывал утоптанный слой объедков, глиняных черепков, человеческих фекалий и прочего мусора. В дальнем углу, у стены, белел полукружьями ребер полуразложившийся труп лошади.
— Н-да… — оценил Оттар. — Это похлеще того, что нам до сих пор приходилось видеть. Слушай, рекрут Якоб, а твой папашка-то живой вообще? Что-то непохоже, чтобы здесь остался кто-то благородных кровей.
— Не знаю, — буркнул Якоб. — Нам вот сюда, мастер Оттар…
Дверь в главную башню была гостеприимно открыта, побалтывалась от ветерка, скрипя на петлях. Северянин усмехнулся, отдавая должное смекалке защитников замка.
— Стратеги… — молвил он, пропуская рекрутов вперед. — Хитрецы, мать их…
На них напали, когда они только начали подниматься по узкой винтовой лестнице. Сначала с треском захлопнулась дверь, перекрыв единственный источник света, потом сверху загрохотал по выщербленным ступеням большой бочонок, набитый камнями.
Оттар одним могучим ударом ноги вышиб дверь и шагнул обратно во
Северянин закончил первым. Когда рекруты Барац и Якоб выволокли из башни двух первых слабо стонущих оборванцев, Оттар уже стоял спокойно, потирая ушибленные костяшки на правой руке. У ног мастера валялись, не подавая признаков жизни, пятеро обезоруженных защитников замка.
— Еще один на ступеньках остался! — бодро рапортовал Барац. — Сейчас выволоку!
Оттар кивнул. Якоб, уложив того, кого тащил, в грязь, опустился рядом с ним на корточки.
— Фельд! — негромко позвал он. — Эй, Фельд!
Фельд, левый глаз которого заплыл чудовищной фиолетовой гулей, приоткрыл правый — и некоторое время мутно всматривался в сидящего перед ним.
— Го… господин… молодой господин Якоб?.. — блеюще выговорил он и лишился чувств.
Якоб вздохнул и поднялся.
— Узнал-таки, — прокомментировал Оттар, с интересом наблюдавший за происходящим. — Лучше поздно, чем никогда, как говорили у нас в Северной Крепости Порога.
Вернулся Барац, таща под руки последнего из защитников.
— Теперь — вперед, — скомандовал Оттар. — Надеюсь, нас больше никто задерживать не будет.
Якоб вел их и сам шел первым. Они поднялись на верхний ярус башни, прошли по галерее, соединявшей башню с основным строением. Проходя мимо одной из комнат, дверь которой, скорее всего, пошла на дрова для каминов и печей, Якоб остановился. Посреди пустой комнаты на куче грязного рванья, бывшего когда-то настенным гобеленом, лежала борзая сука, окруженная десятком повизгивающих щенят.
— Это была детская, — хмуро сказал Якоб.
— Почему это — была? — с усмешкой спросил Оттар.
— Это была моя детская, — пояснил Якоб.
На этот раз северянин удержался от комментариев.
Покои графа Матиана оказались пусты. Сквозняк из открытых окон шевелил пепел и золу, густо покрывавшую пол. Стены комнаты были закопчены, а в углу громоздились обгорелые останки большой кровати. Оттар и Барац переглянулись. А Якоб обронил:
— В главный зал, — и ускорил шаг…
Главный зал выглядел так, будто в нем уже не один год непрерывно шел пьяный дебош. Впрочем, вполне возможно, так оно все на самом деле и было. Длинный стол, идущий через весь зал, оказался завален грязной посудой и костями. Под столом ворчащие собаки грызлись из-за объедков. В огромном камине пылало пламя, а рядом с камином высилась гора переломанной мебели, явно приготовленной для сожжения. Во главе стола сидел, уронив заросшую нечесаными космами голову на руки, грузный человек. Перед ним стоял большой котел, из которого торчали обглоданные кости, кувшин с отбитым горлышком, валялось несколько ножей и меч.