Последняя крепость. Том 2
Шрифт:
Услышав шаги вошедших в зал, человек за столом медленно и с видимым трудом поднял голову.
— О, Милостивая Нэла… — проговорил Якоб.
Оттар присвистнул. А Барац взглянул на Якоба с сожалением.
Вид барона сэра Матиана был ужасен. Опухшее лицо его обрамляла заскорузлая клочковатая борода, в которой целиком спрятался рот. Глаза, превратившиеся в узкие щелки, открывшись, безумно сверкнули.
— Где шляетесь, поганцы? — прохрипел барон. — Кому было сказано — вина принести?! А ну-ка, постойте… Вы кто, Харан вас раздери, такие?..
Он подался вперед, натужно моргая.
— Сэр
Матиан смешливо хрюкнул.
— Вона как! — высказался он. — Помощь мне оказать, значит… Это как понимать?..
— Вразумить вас, сэр Матиан, — ответил Оттар, с любопытством разглядывая барона.
— A-а… — дошло наконец до Матиана, кто именно стоял перед ним. — Белоголовые! Правду говорят, что вы теперь мытарями-то заделались… И до меня добрались… Налоги платить, говорите? А нету у меня ни хрена. Нечем платить-то… Видели, что в моих владениях творится? И так сейчас везде… Во всем Гаэлоне! А кто виноват?! Вы… смутьяны проклятые… болотники, чтобы вам всем… Через вас все началось… Как только вы в Дарбионе появились, так и началось. Все из-за вас! Эльфов… — Он попытался подняться, но снова упал в кресло… Шаркнул ладонью по глазам и неожиданно всхлипнул. — Обидели эльфов-то светозарных… Вот и лишили они Гаэлон милости своей… И обрушили проклятие… А что теперь? Все пропало! Погиб Гаэлон, и спасения нет… Короля зарубили на Ривенстальской равнине, войско его — недобитки жалкие — по дорогам рыщет, в банды сбивается, честных людей грабит, отбирает последнее… А Марборн идет, наступает… А вы — людей смущаете, куском хлеба к себе заманиваете! И сына моего вот так же смутили, обманули… забрали… Гады! Кому платить-то, говорю? Какая казна? Ничего не осталось… Короля теперь нет. Нет теперь короля-то!
Договаривая последние фразы, Матиан в такт своим словам несколько раз бухнул грязным кулаком по столешнице. Собаки с визгом выскочили из-под стола и, ощерившись на пришельцев, залились лаем.
Оттар оглянулся на Якоба. Тот стоял, опустив голову.
— Король погиб, спасая королевство, — согласился Оттар. — Но теперь Гаэлоном правит ее величество королева Лития.
— Королева? — с присвистом выговорил Матиан и оскалился не хуже своих собак. — Королева, говоришь? А я никакой королевы не признаю… Понятно вам? Она не меньше вашего виновата! — заорал он, срывая голос. — Мужа на войну отправила, а сама с главным вашим злодеем… спуталась! Да! Да! С Каем-болотником! — еще яростнее взревел Матиан, будто ему возражали, и он хотел возражающий голос заглушить. — Все уж об этом знают, весь Дарбион говорит и все окрестности его! Людей-то не обманешь! Слухи быстро разносятся… Шлюха она, а никакая не королева! Шлюха! Шлюха! Вонючая шлюха! Будь она проклята! И вы все вместе с ней!
— Ну хватит, — серьезно проговорил Оттар и, сжав кулаки, шагнул вперед. — Слов ты, видать, не понимаешь, вразумлять тебя по-другому придется. Не обессудь, ежели что…
Матиан
— Правды боитесь! — возликовал он, взмахнув костью. — Правда вам не по нраву! То-то оно и есть… Вразумить меня надобно, говоришь? Так я тебя сам сейчас вразумлю…
— Ты еще кружку на голову нацепи, — мрачновато посоветовал северянин, — и крышку вон… от котла в другую руку возьми — на манер щита.
Матиан этот совет пропустил мимо ушей. Он двинулся на Оттара, размахивая костью, а другой рукой держался за край стола, чтобы не упасть. Собаки, разъярясь еще пуще, с оглушительным лаем подступали ближе к пришельцам. Барац как-то особенно заливисто свистнул, и этот свист, точно кнут, стегнул по псам. Завизжав, они ринулись прочь из зала.
Якоб положил сзади руку на плечо Оттару.
— Позволь мне, мастер Оттар, — тихо сказал он. — Ты же видишь — он совсем ополоумел от пьянства… Он не соображает, что говорит.
— Давай, — разрешил северянин.
— Отец, — произнес Якоб, быстро приблизившись к Матиану. — Это я, отец…
Барон, страшно сопя, ударил его своей костью по голове. Якоб не стал уклоняться и защищаться. Оттар неодобрительно цыкнул языком.
— Отец! — схватив Матиана за плечи, закричал ему в лицо рекрут. — Это я! Сын твой, Якоб!
Кость выпала из рук барона. Он скривился, силясь понять происходящее.
— Якоб? — прошептал недоверчиво. — Якоб…
Лицо барона мгновенно размякло, точно ком снега в кипятке, из морщин в углах глаз покатились обильные слезы. Неудивительно, что и сам Матиан, и его слуги не узнали Якоба. Из неловкого, хлипкого, разболтанного, изнеженного юнца он превратился в ладно сбитого парня с твердым взглядом и уверенными движениями… Откровенно говоря, и сам барон сэр Матиан сегодняшний разительно отличался от барона сэра Матиана, каким он был год назад. Если б Матиана сейчас перенесли на обочину ближайшей дороги, никто из проезжающих ни за что не признал бы в нем барона, а увидел бы перед собой самого обыкновенного спившегося бродягу.
— Сынок… — забормотал Матиан, беспрерывно сглатывая, — ты вернулся, сынок… — Он принялся жадно ощупывать Якоба, как бы пытаясь удостовериться в том, что тот — не плод его воображения. — А у нас… погляди, вон что творится… Все погибло… А что не погибло — гибнет… Челядь вся почти разбежалась, а я… я… А тут вон еще — явились эти гниды… Чтобы последнее отнять. Сынок… Якоб вернулся! — закричал, пошатнувшись, барон, будто бы вокруг него толпились те, кто мог порадоваться вместе с ним. — Сын мой вернулся, поглядите! А? Радость какая! Поглядите все!
— Отец? — удивленно и даже испуганно воскликнул Якоб. — Тут никого нет… кроме нас…
Матиан тупо поглядел на него и затих.
За плечами Якоба вырос Оттар.
— Ты верно сказал, он ополоумел, — произнес северянин. — Такое бывает, когда человек пьет без продыху долгое время. Что ж… его счастье, а то б я ему за такие слова про ее величество… башку-то проломил бы…
Матиан, бормоча что-то, подался назад, и Якоб не стал его удерживать. Барон, шатаясь, прошел несколько шагов… и опустился на пол.