Последняя любовь Скарлетт

Хилпатрик Джулия

– Вы хотели что-то показать?..

Джонатан с озабоченным видом почесал за ухом и растерянно ответил:

– Да…

Ретт изобразил на своем лице выражение глубочайшего внимания.

– Что же?..

– Знаете, – начал Джонатан, – у меня ведь есть птичник…

– Да, вы недавно рассказывали нам о нем, – напомнил Ретт.

– Вот тут, неподалеку, во дворе… И, представьте себе недавно я выяснил, что кто-то разоряет птичьи гнезда… Я долго ломал себе голову – кто же это может быть?.. И что же вы думаете?..

– Что?..

Джонатан

загадочно улыбнулся и поднял вверх большой палец, словно хотел указать на что-то очень важное, но невидимое для простого взора, – он всегда поступал в тех случаях, когда хотел заинтриговать слушателей.

– Ни за что не догадаетесь…

Ретт сдержанно улыбнулся.

– Мистер Коллинз, мы и без того достаточно уже заинтригованы…

Сделав небольшую, но весьма выразительную паузу, мистер Коллинз изрек:

– Я долго, я очень долго ломал себе голову над тем, кто же это может быть… Сперва я почему-то подумал, что птичьи гнезда разоряет кот… Однако ни в моем доме, ни в домах поблизости никаких котов никогда не водилось… Разве что домашние кошечки – эти милые создания на подобное просто неспособны… А уличных, бродячих животных в нашем квартале, слава Богу нет и, надеюсь, не будет… Тогда я решил, что птичьи гнезда моих конопляночек разоряет какой-то мелкий грызун – мышь или же крыса…

Скарлетт мельком глянула на часы – было уже около половины двенадцатого.

«Пора бы и закругляться, – подумала она, – время-то уже позднее…»

А мистер Коллинз, почувствовав благодарную аудиторию, продолжал:

– Да, мелкий грызун… И, знаете, что тогда я сделал, леди и джентльмены?..

Джонатан почему-то обратился к Ретту и к Скарлетт во множественном числе.

– И что же?.. – спросил Ретт, которому этот разговор о птичьих проблемах мистера Коллинза тоже уже начал порядком поднадоедать.

– Поставил капкан.

Скарлетт, вновь посмотрев на часы, спросила с полуулыбкой:

– И каков же был ваш улов?..

Джонатан покачал головой.

– О, вы ни за что не догадаетесь, кого же я поймал… Ни за что, леди и джентльмены…

Ретт предположил:

– Крысу?..

Джонатан с улыбкой покачал головой.

– Нет, леди и джентльмены, вы не угадали… Не крысу…

– Хорька?..

Джонатан улыбнулся.

– Нет, тоже не так… Не хорька… Хотя уже ближе, ближе…

Неожиданно Скарлетт с улыбкой выпалила:

– Наверное – большого помойного кота!..

Мистер Коллинз, как показалось и Ретту, и Скарлетт, даже обиделся.

– Нет, что вы…

– Скунс?..

При упоминании об этом очень вонючем животном Коллинз недовольно поморщился.

– Этого еще не хватало…

– Тогда – кого же?..

И тут мистер Коллинз, сделав выжидательную паузу (мол – леди и джентльмены, ни за что не догадаетесь!..), с улыбкой произнес:

– В мой капкан попался… Нет, леди и джентльмены, вы никогда и ни за что не догадаетесь,

кто же попался в мой капкан!..

Скарлетт сделала умоляющее лицо.

– Мистер Коллинз…

– В мой капкан попался горностай!.. Да, леди и джентльмены, вы не ослышались – действительно, горностай!.. Самый настоящий!..

Ретт пожал плечами.

– Но откуда?.. Мистер Коллинз, вы ничего не могли перепутать?..

Тот ответил категорично:

– Нет!.. Неужели я никогда не видел горностаев?.. Нет, леди и джентльмены, никакой ошибки тут быть не может… Наверняка это – горностай…

Ретт с недоверием посмотрел на своего собеседника и передернул плечами.

– Но откуда?.. В центре Сан-Франциско…

Коллинз передернул плечами точно с таким же выражением лица.

– Сам ничего не пойму… Впрочем… – он улыбнулся и, взглянув в глаза собеседнику, хитро спросил: – Не угодно ли взглянуть?..

Дело в том, что мистер Коллинз давно уже, лет сорок, если не больше, страдал стариковской бессонницей – она началась у него еще в 1864 году, во время осады Кливленда, после того, как он не спал трое суток, проведя их на передовой, а потом, оглушенный взрывом, пролежал в полузасыпанном землей окопе.

Конечно же, Джонатану совершенно не хотелось спать в эту теплую июньскую ночь – ему хотелось поговорить, а благодарных слушателей его россказням о старинных американских обычаях и певчих птицах в доме не было – с наступлением темноты все домашние, включая жену, миссис Коллинз и даже слуг, бежали от хозяина особняка, как от зачумленного…

Да, что ни говори, а отставного полковника можно было понять…

Разумеется, ни Ретт, ни Скарлетт не могли отказать ему в редком удовольствии продемонстрировать гостям свою необычайную для Сан-Франциско добычу…

* * *

Спустя десять минут Скарлетт и Ретт смотрели на небольшого юркого зверька с темной спинкой и белым брюшком, который, сидя в птичьей клетке, испуганно метался из стороны в сторону.

Коллинз, глядя на горностая, задумчиво повторял – скорее, самому себе, чем собеседникам:

– Даже и не знаю, что мне с ним делать, как и поступить… Не убивать же его… Хотя он, гад, и сожрал несколько коноплянок… А сколько яиц перетаскал!.. Подумать только – такой маленький, а такой прожорливый…

Ретт, обернувшись к жене, с полуулыбкой произнес:

– Знаешь, столько раз видел эту знаменитую картину «Дама с горностаем», но самого зверька так близко еще ни разу не видел…

Внимательно посмотрев на собеседника, мистер Коллинз спросил:

– А вам что – действительно так нравится эта картина?..

Ретт кивнул.

– Нравится?.. Не то слово… Я просто влюблен в нее… Знаете, – он улыбнулся, – мне иногда кажется, что дама, которую запечатлел Леонардо, чем-то похожа на мою Скарлетт… Только она, – он вновь улыбнулся, – она еще прекрасней…