Последняя любовь Скарлетт
Шрифт:
Стол в огромной гостиной мистера Коллинза украшали самые разнообразные закуски: паштеты, намазанные на хрустящие золотистые гренки, блестящая зернистая икра на ромбовидных ломтиках черного, будто торф, хлеба, полупрозрачные кусочки нежной ветчины и крошечные деревенские сосиски на тоненьких деревянных палочках, – одним словом, столько изысканных кушаний, что глаза у всех просто разбегались. Закуска была острая и возбуждала аппетит.
Но самым главным, по мнению самого мистера Коллинза, был не стол, а застольные разговоры – то, собственно, ради чего и были созваны гости. Не считая старинных танцев, конечно…
В четверть девятого
Ретт и его супруга предпочли первый вариант – и не потому, что сочетание спиртного с бакарди во все времена считалось наиболее классическим, а потому, что именно такие коктейли в свое время любили в Таре…
Грузный, апоплексического вида сосед четы Батлеров, отставной бригадный генерал Дейл Ганнибалл Сойер (так представил его сам хозяин, мистер Коллинз), уминая один за другим ломти пряной ветчины, с чувством рассказывал о Гражданской войне:
– Да, как сейчас помню речь мистера Линкольна при вторичном вступлении на пост президента… Я присутствовал при этом. Она, – Дейл Ганнибалл Сойер подцепил вилкой очередную гренку с паштетом, – приумножает славу и сокровища человечества, это – настоящий пример ораторского искусства… Джентльмены, минуточку внимания, – отставной генерал постучал вилкой по бокалу.
Все на минуту оторвались от своих тарелок и устремили взоры на мистера Сойера.
– Послушайте… – Отставной генерал откашлялся и, вытерев сочные, жирные от ветчины губы клетчатым носовым платком, произнес: – Я хотел бы процитировать кое-что, связанное с нашей юностью… Со святыми для каждого из нас вещами… Тем более, что это будет, так сказать, созвучно с праздником, по поводу которого мы сюда собрались…
Формальным поводом для этой вечеринки был какой-то праздник полка, в котором в свое время служило большинство собравшихся.
Отставной генерал поправил галстук и, обведя всех тяжелым взглядом, спросил:
– Так можно ли мне будет процитировать тут кое-что, джентльмены?..
Присутствующие заулыбались – дело в том, что на каждой вечеринке, на каждой встрече однополчан Дейл Ганнибалл Сойер цитировал один и тот же отрывок знаменитой Геттесбергской речи Линкольна.
Как было всем известно, он знал этого президента при жизни, не раз докладывал ему о ходе сражений с Конфедератами; он неоднократно утверждал, что видел даже, как актер Бут предательски убил этого человека, и этими фактами отставной генерал от инфантерии Дейл Ганнибалл Сойер гордился страшно…
– Да, мистер Сойер, – произнес несколько смущенный Коллинз. – Прошу вас… Конечно, конечно, это будет очень уместно…
Отставной бригадный генерал еще раз откашлялся и начал так:
– Да, я никогда не забуду мистера Авраама Линкольна – это был великий человек… В нем воплотилось все величие Америки, леди и джентльмены… Я никогда не забуду его речи… Это была торжественная и величественная речь… Вот, леди и джентльмены, послушайте, какие замечательные слова… – Набрав в легкие побольше воздуха, мистер Сойер начал: «С любовью мы надеемся и с жаром мы возносим свои молитвы о том, чтобы это ужасное бедствие войны поскорее закончилось. Однако если Богу угодно, чтобы она продолжалась до тех пор, пока все богатства, накопленные на протяжении двухсот пятидесяти лет самоотверженного труда, были уничтожены, и до тех пор, пока за каждую каплю крови, выступившую от удара кнутом, не будет заплачено
Присутствовавшие, которые в большинстве своем прекрасно знали, что отставной генерал, сев на своего любимого конька, закончит не скоро, пока не скажет все, что знает о президенте Линкольне, как-то сникли.
Скарлетт прищурившись, презрительно покосившись на генерала, пригубила свой коктейль и легонько подтолкнула Ретта в бок…
– Ретт…
Тот обернулся.
– Что, дорогая?..
Она в ответ только поморщилась – было заметно, что каждое слово, которое произносил Дейл Ганнибалл Сойер, было ей неприятно.
– Что, дорогая?..
– Пойдем отсюда…
Ретт округлил глаза.
– Что ты, что ты… Неудобно…
Скарлетт тяжело вздохнула.
– Плевать я хотела на неудобства, – раздраженно прошептала Скарлетт.
Однако Батлер, ободряюще улыбнувшись, поспешно возразил:
– Нет, ладно, давай еще посидим… Не все ли равно, где сидеть – дома или тут?.. Да, я понимаю, что этот отставной генерал армии янки – далеко не подарок, по всему заметно – он ничем не отличается от тех вояк, благодаря которым мы и проиграли тогда… Но не все ли тебе равно, кого слушать?..
– У этого генерала такой вид, будто бы он священник на воскресной проповеди, и мы все должны внимать ему с таким же вниманием, – произнесла Скарлетт.
Ретт, взяв ее ладонь в свои руки, нежно погладил ее и повторил:
– Успокойся, успокойся…
И Скарлетт, не найдя в себе желания возражать, отвернулась…
А Дейл Ганнибалл Сойер все так же говорил, говорил, говорил…
Скарлетт почему-то вспомнила давно увиденную картину: дорога в Тару…
Какой-то жутко оборванный, бородатый человек идет в их поместье… У него ввалившиеся глаза и изможденное лицо. На теле – дырявые синие лохмотья – остатки военной формы обеих армий…
Тогда Мамушка набросилась на него прямо с порога, дала одеться и усадила за стол… Почему-то Скарлетт теперь явственно вспомнила, что в тот вечер на ужин подали жареных перепелов…
И почему такие детали врезаются в память?..
Все, впрочем, правильно – в памяти всегда, как правило, фиксируются только детали…
И все-таки – непонятно…
Во всяком случае, Скарлетт старалась об этом не думать – ей стало неприятным и это воспоминание, и разглагольствования этого несносного отставного генерала Сойера…
Она попыталась отключиться, но до ее слуха, как сквозь толщу воды, то и дело долетали обрывки фраз:
– …основополагающие ценности… на которых зиждется порядок… победа над конфедератами… переломная веха в истории Соединенных Штатов…
«Перепела, – вновь подумала Скарлетт, и почему это вдруг я так внезапно вспомнила, что в тот вечер Мамушка подала к столу перепелов?..»
Кстати, следующим блюдом как раз и были эти самые перепела.
У хозяйки вечера, достопочтенной миссис Коллинз, которая точно так же, как и Джонатан, любили старинные пионерские обычаи, не вызывало никакого сомнения, что первые покорители Дикого Запада поедали их в изобилии; хотя конечно же, им не могли подавать этих птичек в симпатичных кастрюльках из огнеупорного стекла, этого практичного изобретения нашей эпохи, и едва ли умели готовить такой замечательный грибной соус… Такого в дощатых салунах и тавернах тех времен просто не знали…