Последняя любовь Скарлетт
Шрифт:
– Ничего страшного… Скарлетт, дорогая, я просто не узнаю тебя… Ты что – стесняешься?..
Да, Ретт прекрасно понимал, почему Скарлетт за все время жизни на Телеграфном холме ни разу еще не была «в людях», почему она за это время так ни с кем и не сошлась – хотя женщин их возраста в этом квартале было более, чем достаточно…
Просто Скарлетт стеснялась своей надвигающейся старости, она стеснялась своих морщин, своей седины, стеснялась того, что уже не такая молодая и красивая, уже не та «гордая южная красавица», какой все знали ее
Но то, что Скарлетт прекрасна до сих пор, у Ретта сомнений не вызывало – во всяком случае, он повторял это жене все время…
Она опустила глаза.
– Я никак не могу понять – почему же ты не хочешь пойти куда-нибудь в гости?..
Она промолчала.
– Ага, – покачал головой Ретт, – понимаю… Ты просто стесняешься…
Она промолчала и на этот раз. Ретт принял это молчание за согласие со своим утверждением.
– Неужели?.. Нет, скажи честно – ты действительно не хочешь никуда ходить потому, что стесняешься?.. Я просто не узнаю тебя… Неужели ты – та самая Скарлетт, которая никогда и ничего в жизни не боялась?.. Нет, кто бы мог подумать…
Скарлетт очень мягким движением руки перебила своего мужа.
– Нет, я не то, чтобы стесняюсь… – Она, внезапно запнувшись, отвела взгляд. – Я даже не знаю, как тебе это сказать… Сделав выжидательную паузу, Ретт, очень серьезно произнес:
– А что же?..
– Просто мне не совсем удобно…
Однако Ретт не отставал.
– Неудобно что?..
Скарлетт только поморщилась в ответ.
– Так…
Ретт непонимающе посмотрел на нее.
– Это ты о чем?..
– Ну, понимаешь… – начала было Скарлетт, и тут же осеклась…
Действительно, она и сама не знала, что удерживает ее от предложения Ретта. Надвигающаяся старость?..
Нет, Скарлетт давно уже смирилась с этой мыслью – она давно уже понимала, что рано или поздно красота ее померкнет, что лицо и шею избороздит паутина крупных морщин, что руки высохнут, что ее зеленые тигриные глаза потухнут… Это вполне естественно…
Непривычностью своего нового положения?..
Нет, Скарлетт давно уже свыклась с тем, что она уже совсем не тот человек, которого все близкие знали и любили… Да и кто мог знать ее тут, в Калифорнии?..
Боязнь показаться смешной?
Тоже нет: она, как совершенно правильно подметил Ретт, никогда и никого в жизни не страшилась… Скорее, наоборот – многие люди, даже те, которые внешне выглядели куда сильнее, боялись ее… Что-что, а за свою долгую жизнь Скарлетт хорошо поняла это.
Может быть, ей просто не хотелось никуда идти, хотелось быть одной?.. Ей хотелось того самого одиночества, от которого она все время бежала? Впрочем, какое это одиночество – ведь рядом он, любимый…
Скорее всего – именно это…
Скарлетт со временем научилась ценить то состояние тихого покоя, от которого, будучи молодой, она все время бежала…
Теперь покой – это блаженное состояние, когда ты сидишь в июньский тихий вечер в своей комнате, когда
«Боже, никогда раньше не думала, что я превращусь в такую домоседку… Куда лучше быть вместе с Реттом, и так вот молча сидеть, наблюдая, как яркие языки огня жадно лижут сосновые поленья… Зачем нам еще кто-то нужен?.. Неужели нам плохо вдвоем?..»
Так размышляла Скарлетт.
Ретт не прерывал ее размышлений – хотя по улыбке, которая все время блуждала на лице его жены, он понял, что та все равно никуда не пойдет, как бы он ее об этом и не просил…
Однако непонятно почему Ретт сделал еще одну, последнюю попытку.
– Знаешь, напротив нас живет один престарелый отставной полковник – Джонатан Коллинз… Он, конечно, со странностями, больше всего на свете любит певчих птиц и старинные обычаи легендарных майнридовских пионеров времен покорения Дикого Запада, но, в то же время – очень порядочный, учтивый человек и, вне всякого сомнения – настоящий джентльмен… Даже несмотря на то, что в свое время воевал на стороне генерала Шермана.
Скарлетт кивнула.
– Да, я сегодня днем видела его… По дороге домой. Честно говоря, этот мистер Коллинз производит самое благоприятное впечатление…
Ретт продолжал:
– Я тоже его видел сегодня… Мы вместе прогуливались. Представляешь – он, оказывается участвовал в битве при Геттисберге! Представляешь, сколько общих тем для разговоров у нас с ним было!.. Так вот – завтра вечером в его особняке будет некое подобие вечеринки…
Скарлетт безразлично переспросила:
– Вот как?..
– Ну да… Он пригласил нас.
– И что ты ему сказал?..
Ретт посмотрел на Скарлетт с нескрываемой любовью – той вновь захотелось, забыв все, броситься ему на шею и долго говорить что-нибудь хорошее… Или еще лучше – ничего не говорить, а только улыбаться… И Ретт все равно поймет ее.
«Зачем нужны слова?.. – подумала Скарлетт. – Для чего люди вообще выдумали эти слова?.. Ведь и без слов все понятно…»
А действительно – к чему они нужны?.. Особенно, между такими близкими людьми, как она и Ретт…
Дождавшись, пока Скарлетт закончит свои размышления, он спросил:
– Я сказал мистеру Коллинзу, что ты еще не совсем здорова… Поэтому не обещал ничего конкретного.
Скарлетт вновь на минуту задумалась.
– Может быть…
Ретт отлично знал свою жену – все ее взгляды, вздохи, все ее «может быть». Во всяком случае, эта фраза прозвучала обнадеживающе…
«Скорее всего – согласится, – решил он. – Нет, ей просто необходимо побыть на людях… Она ведь по природе… артистка, ей во что бы то ни стало надо показать себя… Не понимаю, почему она так этого стесняется?.. Ведь никогда раньше не замечал за ней ничего подобного… Только вот теперь…»