Последняя любовь
Шрифт:
5
Наверное, он издал какой-то звук, который прорвался к парочке сквозь громкую музыку и умопомрачительное объятие. Оуэн искренне надеялся, что сдержал крик. Тем не менее мать — в распахнутом халате поверх пижамных трусов и полупрозрачной (даже слишком!) майке — отступила назад. Мигнула, встретившись взглядом с Оуэном, и рассмеялась.
Она рассмеялась!
У Вилли Би хватило приличия покраснеть так, что его лицо
—Что... — выдавил потрясенный до мозга костей Оуэн. — Что вы... Что?!
—Я готовлю завтрак, — весело сказала Жюстина. — Похоже, нужно разбить еще пару яиц.
—Ты... что?.. мама...
—Оуэн, постарайся произнести предложение полностью. Выпей кофе.
Она достала стакан.
—Э-э... Я должен... — Все еще пунцовый от смущения, Вилли Би переминался на огромных ногах. — Надеть штаны.
—Да! — Оуэн непроизвольно всплеснул руками. — Это... штаны... Ради бога!
Проворчав что-то невнятное, Вилли Би улепетнул из кухни как медведь к берлоге.
— Мама.
Жюстина взяла щипцы, чтобы снять со сковороды бекон.
—Давай, заканчивай. Я тебе помогу, начну сама. Что...
—Что... — Оуэн с трудом сглотнул колючий комок в горле. — Что вы с ним делали? Здесь. Голые.
Жюстина подняла брови и оглядела себя.
—Я не голая.
—Почти.
Явно сдерживая улыбку, Жюстина запахнула и завязала халат.
—Так лучше?
—Да. Нет. Не знаю. Моя голова. Она взорвалась?
Оуэн провел по голове руками.
Жюстина с невозмутимым видом достала из большого холодильника яйца и молоко.
—Вообще-то я хотела сделать омлет, но, учитывая обстоятельства, нажарю французских гренков. Ты любишь французские гренки. Ты ведь еще не завтракал, да?
—Нет. Мама, я не понимаю.
—Что именно, детка?
—Ничего. Все.
—Хорошо, давай объясню. Когда люди взрослеют, им часто хочется, чтобы рядом кто-то был. Лучше всего, когда люди по-настоящему любят и уважают друг друга. Секс составляет важную часть этой близости, значит...
—Мама! — Оуэн почувствовал, как жар заливает шею, но не знал, какая эмоция была тому причиной. — Прекрати.
—Ага, это ты понимаешь. Мы с Вилли Би любим и уважаем друг друга и время от времени занимаемся сексом.
—Не упоминай себя, Вилли Би и секс в одном предложении!
—Тогда я не смогу ничего объяснить. Значит, смирись, — посоветовала мать и протянула ему кусок бекона.
—Но...
Оуэн взял бекон. Мысли путались, мешая высказаться связно.
—Я любила твоего отца. Очень любила. Мне было всего восемнадцать, когда я устроилась на работу в строительную фирму и в первый же день увидела его. В рваных джинсах и тяжелых ботинках он стоял на стремянке. Без рубашки, только в поясе для инструментов. Бог мой, у меня в глазах потемнело... Том Монтгомери. Мой Томми.
Она достала миску, начала вилкой взбивать яйца и
—Я даже не смогла притвориться скромницей, когда он позвал меня на свидание. После я ни с кем не встречалась. Да и не хотела. Я любила только его, твоего папу.
—Знаю, мама.
—Мы прожили хорошую жизнь. Он был замечательный человек, сильный, умный, веселый. Прекрасный муж и отец. Мы вместе создали собственное дело, потому что оба этого хотели. Наш дом, семья — все это заслуга Томми. Его частица живет в вас, проявляется в характере и внешности. У тебя отцовский рот, у Бекетта — глаза, у Райдера — руки. Много еще чего. И я этим дорожу.
—Прости. — Оуэн смотрел на мать, слушал, и его сердце разрывалось на части. — Прости. Не плачь.
—Это слезы благодарности, а не печали. — Жюстина добавила в миску сахар, ваниль, щедро сыпнула корицы. — У нас была замечательная, интересная, полная событий жизнь... а он умер. Вы не знаете — я никогда этого не показывала! — как я злилась из-за того, что он взял и умер. Я злилась на него много недель, даже месяцев. Очень долго. Он не должен был умирать! Мы собирались всегда быть вместе, а его вдруг не стало. Он умер, Оуэн, и я все жизнь буду по нему скучать.
—Я тоже.
Протянув через стол руку, Жюстина погладила ладонь сына, затем повернулась и взяла буханку хлеба.
—Вилли Би любил Томми. Они были как братья.
—Я знаю, мам, знаю.
—Когда Томми умер, мы были нужны друг другу. Мы оба нуждались в человеке, который любил Томми, мог о нем поговорить. Нуждались в ком-то надежным, с кем можно поплакать и посмеяться. Долгое время наши отношения оставались просто дружескими. А потом, пару лет назад, мы... короче говоря, я стала иногда готовить ему завтрак.
—Пару лет?
—Наверное, следовало вам сказать. — Жюстина пожала плечами и опустила ломоть хлеба в яично-молочную смесь. — Мне не хотелось обсуждать свою сексуальную жизнь с взрослыми сыновьями. К тому же Вилли Би очень застенчивый.
—Ты его... любишь?
—Много лет он был моим другом. Ты же знаешь, он хороший человек. И хороший отец — ему пришлось одному воспитывать Эйвери, когда ее мать их бросила. Он очень добрый. Влюблена ли я?
Пропитанный хлеб скворчал на сковородке. Жюстина немного помолчала и продолжила:
—Нам хорошо друг с другом, Оуэн. Нам нравится бывать вместе, когда есть время. У каждого своя собственная жизнь, дом, семья. Нас вполне устраивают нынешние отношения. А теперь, может, я позову его и мы позавтракаем?
—Да, конечно. Наверное, мне лучше уйти.
—Нет уж, сиди. Я наготовила на целую армию.
Жюстина вышла из кухни, встала, уперев руки в бока, и крикнула:
—Вилли Би, ты уже надел штаны? Спускайся, будем завтракать!
Вернувшись на кухню, она перевернула поджаривающийся хлеб, разложила тосты и бекон, поставила тарелки на стол. К тому времени, как пришел Вилли Би, она успела положить на сковороду еще несколько кусков.