Последняя ночь колдуна

Синявская Лана

– Как это?

– Элементарно. Встревал все время, спасал тебя, дуру недалекую. Глянь-ка.

Карина отлепилась от стены, подошла к Глаше, склонилась над ней и помахала чем-то перед носом.

– Узнаешь?

Глаша заставила себя сконцентрироваться. Это удалось не сразу, но все же удалось. Она узнала свернутый в рулон лист пергамента, перевязанный ленточкой.

– Святой лист?

– Умница.

– Но откуда он у тебя?! Подожди-ка… Так это все твоих рук дело?!

– Ага! – радостно откликнулась Карина.

– Но как же так? Ведь я выполнила приказ деда и положила свиток в гроб, как он просил!

– А я его после достала. Не собственными руками, разумеется. Тебе действительно интересно?

– Да.

Глаша чувствовала себя все хуже. Она шумно и тяжело дышала и уже не верила в то, что ей удастся выкарабкаться.

Она чувствовала, как яд струится по жилам.

– Так и быть, я расскажу тебе. Очень уж распирает, а ты все равно ненадолго задержишься на этом свете, – поделилась Карина с жестокой откровенностью. – Все началось с адвоката. Он заявился в магазин и разыскивал тебя. Ты, как обычно, где-то шлялась. Пока он распинался, пытаясь протолкнуть мысль в тупую голову твоей продавщицы, я уловила суть дела. Получалось, что тебе светит наследство, причем от родича, о котором ты слыхом не слыхивала, а он тебя даже в глаза не видел. Я посоветовалась с матушкой, – а та всегда соображала быстро – и мы решили, что твою роль смогу сыграть я. Конечно, в том случае, если удастся завладеть твоим паспортом. Решить проблему оказалось просто. Я попросила ребят изъять у тебя сумочку. Не бесплатно, разумеется, но дело того стоило. Тебе повезло, идиот Райский взял тебя под свою защиту. Паспорта в сумке не оказалось, но зато там были ключи от квартиры – еще лучше! Ты не стала возвращаться домой и отправилась ночевать к своей подружке-колхознице. Я заменила тебя и назначила адвокату встречу. Все прошло гладко, только вот дедушка подкачал. Уж как он почуял подвох – мне неведомо, только выгнал он меня взашей прямо с порога и еще пригрозил напоследок, ведьмак трухлявый. Я ушла, да не совсем. Покрутилась в доме и около – благо дед был прикован к постели и не мог меня контролировать – и выяснила, что вся сила деда заключена в свитке. Он, конечно, и сам был не промах, но главные чудеса творил с помощью какого-то свитка, которым пользовался лишь в случае крайней необходимости. Свиток дед всегда держал при себе, не расставаясь с ним ни днем ни ночью. Пока он был жив, заполучить реликвию не было никакой возможности. Но дни его были сочтены, и мне оставалось просто подождать удобной возможности. Наконец тебя доставили в его покои. Я была там, хотя ты меня не узнала, и видела, как дед передал тебе раритет.

– Ты была там?

– А как же? Кто, по-твоему, накормил тебя галлюциногеном?

– Но я тебя не видела.

– Повторяю, я все время была рядом, но ты меня не узнала. Плохо смотрела, милая. Ты вообще у нас дурочка. Даром что имя колхозное. Куда, спрашивается, совалась к волкам, коли хвост собачий? Сидела бы себе на печи, семечки лузгала.

Глаше захотелось ее ударить, но ей было не под силу даже просто шевельнуть рукой.

– Я была одной из многочисленных старух в черном, – снизошла до объяснения Карина. Все они из-за одежды на одно лицо, грех было этим не воспользоваться.

– Грех было затевать всю эту мерзость.

– Не тебе судить. Молчала бы лучше, – огрызнулась Карина почти беззлобно. – Сунула я вам с Валькой жрачку с начинкой, а вы и схавали на халяву. Кстати, знай я, что ты с этой кукундой притащишься, я бы ей отдельную порцию стрихнина в тарелку сыпанула. Очень уж достала меня твоя подруженька. Везучая твоя Валька, не тебе, дуре, чета.

Короче, удрыхлась ты. Тогда я вошла в горницу, забрала свиток, да и решила проверить до кучи, как он работает. Дед как раз отошел, и захотелось мне его призрак вызвать, чтобы он с тобой разобрался по-своему. В случае, если бы кто вас заметил, решили бы, что дед свою внучку убил, окончательно свихнувшись перед смертью. Дальше ты знаешь. Павлик, мать его, опять некстати героизм проявил, и ты жива осталась. Пришлось свиток прямо на дороге бросить, чтобы тебя воровкой считали. Думала, Павлуша при виде свитка тебя в порошок сотрет. Они с дедом когда-то неразлейвода были, да и под конец Павлик все время ему в рот смотрел, уважал сильно. Он и с тобой валандался исключительно из уважения к старому колдуну – я потом справки наводила и все выяснила. Не доверял тебе Павлик поначалу, и меня это радовало. Недооценила я тебя, каюсь. Не придушил он тебя, когда на дороге со свитком подобрал, а жалко.

– Пожалел, наверное.

– Может быть. После того случая я снова осталась при своих. Свиток – у тебя, и добраться до него мне не под силу. С этого момента ни Павлик, ни Цербер его с тебя глаз не спускали.

Тут Гоша очень пригодился: достал мне после похорон свиток, расстарался. Так ведь не бесплатно же. Любить он меня, конечно, любил, но бабки любил еще крепче. Десять штук я ему отвалила, прикидываешь? Своих у меня, само собой, не было, пришлось матушкину заначку потрошить. Когда она дозналась – визгу было!.. А здорово я с тобой позабавилась? – спросила она без перехода. – Особенно смешно было, когда ты к трупу своей собаки ветеринаров вызвала. Я прямо оборжалась вся. И Гоша со мной вместе.

– Это ты убила Тайсона?

– А то кто же? Вернее, Гоша, я бы рук марать не стала. Но я рядом стояла, видела, как он корчился. Кстати, забавное зрелище.

– Сволочь.

– А то я не знаю. Я, конечно, зверюшек люблю, но уж больно ты меня достала.

– Гошину смерть тоже ты подстроила?

– Вот тут ты ошибаешься. Это стариковых рук дело, – зло огрызнулась Карина. – Гоша рассказывал, что он его достал совсем, требовал вернуть свиток на место. Вообще-то Гоша – парень был отмороженный, несуеверный, но когда братца его – Чику – по шоссе размазало, засомневался и в панику ударился.

– Тот парень на кладбище был его братом?

– А кто ж еще?

– Зачем он пошел на могилу, ведь свиток у тебя был?

– А он его у меня спер к тому времени. То есть не он спер, а Гоша. Привиделось ему что-то, вот он и уговаривал меня вернуть старцу его собственность. Сначала по-хорошему, а когда не помогло – украл свиток. Чика должен был свиток обратно в могилу закопать, да только ты ему помешала. В его смерти нет никакой мистики. Просто несся, не разбирая дороги, и угодил прямо под колеса. Хорошо еще, что я в тот день собралась к матушке на могилу – как чувствовала. Чику-то я сразу узнала, потому и из машины вылезать не хотела, боялась, что опознает он меня. Да еще ты возле дороги торчишь, как фонарный столб. Потом вижу – мертвый он, и сообразила я к тому времени, что неспроста он на кладбище притащился, не иначе как свиток приволок. И точно! Я специально букет с собой прихватила – пригодился он мне, потому что как только я над Чикой нагнулась, так сразу свиток и увидела. Я его незаметно подобрала, пока вы там с Райским ворковали, и в середину букета спрятала. Когда меня Восковец валерьянкой поил, я его в сумку быстренько перепрятала и спокойно отправилась на мамину могилку.

– Я все равно не верю, что ты настолько жестокая. Я же видела, как ты по Гоше убивалась. На тебе лица не было, вся слезами изошла.

– Ну и снова ты дура, – выпалила Карина сердито. – Не по Гоше я рыдала, а по себе. Гоша мне при встрече наплел, что старик теперь за мной охотится. Даже деньги, за кражу от меня полученные, обратно приволок. Забери, говорит, только давай вернем свиток. Я не согласилась, потому что не верила, а тут как раз стена обрушилась. Вот тогда мне и поплохело. Поняла я, что Гоша правду говорил, да поздно стало. Из-за этого я и напилась в стельку, а потом ревела как белуга. Жить-то хочется.

Глаша сидела, не реагируя, ощущая, как пульсирует в висках кровь, и Карина заволновалась.

– Эй, ты что – заснула?

– Нет. Я просто размышляю.

– Валяй. Что тебе еще остается?

– Я думала о том, что твоя буйная энергия могла бы принести кому-то пользу, если бы ты направила ее в другое русло.

– В какое, например? – фыркнула девушка.

– Логичнее было бы попытаться узнать, кто хотел отравить твою мать. Ведь ее-то ты любила по-настоящему?

– А чего узнавать, если все и так известно? Бэллиных рук это дело. Достала ее моя матушка. Это она умела, как никто другой. Вообще странно, что при таком характере так долго протянула. Бэлла задумала отравить мать, а свалить все решила на доктора. Специально подгадала, когда он к маме зайдет, и подсыпала мышьяк в сахарницу. А перед этим, чтобы снять с себя подозрения, сама слегка траванулась. Причем, заметь, тоже в присутствии доктора.

– Откуда тебе это известно?

– А я ее в тот, первый, раз на кухне застала. Она в грязной посуде рылась.

– Так почему ты ее не разоблачила?

– Так в первый раз я не догадалась, что она в мамулю метит. Думала, из Райского слезу давит, это на нее похоже: любит, когда все вокруг нее вертятся. Опять же – намек, что Райский ее, бедную, со свету сжить хочет. Лишь после дня рождения я все разложила по полочкам, но матушке мои догадки уже не пригодились.

– Ты из-за этого подставила Бэллу, подсунув мне ее дневник?