Последняя ночь под звездами
Шрифт:
Но, видимо, именно этот нож нравился мужчине сильнее остальных. И хотя он уже несколько охладел к нему, но булатный клинок по-прежнему занимал в его сердце большое место.
– Но когда Сережа принимался его показывать, все возмущались… Мол, не новинка, чего мы тут не видели? Только если в компании был новый человек, тогда он мог восхититься.
Увы, новые люди в компании появлялись с завидной регулярностью. И с такой же завидной регулярностью Сергей демонстрировал этот свой нож вместе с остальной коллекцией.
– Но Сережа уже давно что-то ничего нового из ножей себе не покупал. У него новая страсть – охотничьи ружья. Так что к
– Значит, нож мог пропасть и неделю назад, и месяц, и даже год?
– Ну, год все-таки вряд ли. Но месяц или полтора – это запросто. А мы бы этого и не заметили.
Это был тупик. Переписать, найти и допросить всех знакомых, кто бывал в гостях у Сергея за эти полтора месяца, было поистине каторжной работой. Гуленька сказала, что вечеринки у них дома Сергей закатывал чуть ли не каждые выходные. Летом реже, но гости приходили по старой памяти, частенько без всякого приглашения, и неизменно встречали самый радушный прием хозяина дома.
– Говорила я ему, не надо столько народу приваживать, не к добру это. Как будто бы не в своем доме живешь, а на постоялом дворе.
Конечно, при разговоре со своим гражданским мужем Гуленька облекала свои слова в куда более мягкую форму. Но даже в той форме они чрезвычайно бесили Сергея.
– Кричал на меня: «Это мои друзья! Как ты смеешь в чем-то упрекать моих друзей!» Прямо ненормальный какой-то становился, честное слово. И где сейчас его друзья? Никого и нету. Как прослышали, что Сергей за решеткой по обвинению в убийстве, только два-три человека самых близких позвонили, чтобы узнать, как дела. И еще Евдоким этот сказал, что адвоката нанял. А чтобы заехал кто-то меня проведать, нету никого. Зато, если Сергея отпустят, тут уж все они заявятся, чтобы его поздравить. А Сергей и не вспомнит о том, что они от него отвернулись.
Гуленьке было очень горько сознавать это. Но еще горше было думать о том, что Сергей может никогда и не выйти из-за решетки. Или выйти, но очень и очень нескоро. Лет этак через пятнадцать-двадцать.
– Ну, сколько ему могут дать? За два убийства-то? Неужели двадцать лет? Это ведь несправедливо.
– А как ты? Будешь его ждать?
– Ой, даже не знаю, – вздохнула Гуленька и откровенно призналась: – Мне ведь жить негде. Если бы меня оставили жить в этих хоромах на правах невесты, я бы, конечно, дождалась. Чего же не дождаться-то? Подумаешь, двадцать лет. Я и дольше ждала. Но если выставят, мне просто придется с кем-то познакомиться.
– А самой снять квартиру?
– Или купить?
– Ой, нет! – испугалась Гуленька. – У меня таких денег нету!
Ее можно было понять. Она работала учительницей, вела домоводство у девочек. Зарплаты, конечно, хватало на жизнь, но ни о каких серьезных тратах в виде ипотеки речи тут не шло. Приработку у Гуленьки тоже взяться было неоткуда. Она умела шить, вязать и вышивать чудесные салфеточки. Но о том, чтобы зарабатывать таким образом себе не жизнь, речи опять же не могло быть.
Управлять бизнесом Гуленька не могла в силу отсутствия у нее какого-либо понятия о том, как этот бизнес ведется.
– Сережа меня к своим магазинам и близко не подпускал. Когда я еще в самом начале заикнулась, что хочу ему помогать, сразу же расставил все точки. Я сижу дома, веду домашнее хозяйство, кормлю Ксению и жду его с работы. А он забивает мамонта и тащит его в дом, где кормит мамонтом нас с Ксенией и угощает всех
Кошка Ксения, о которой шла речь, подругам совсем не понравилась. Это был редкий, поистине уникальный случай антипатии к кошачьей породе. У подруг дома у самих жили две кошки – Фантик и Фатима. И поэтому ко всем кошачьим они питали самые теплые и даже нежные чувства. Но Ксения оказалась такой злобной врединой, что, как ни старались девушки, симпатии в своих душах они к кошке так и не обнаружили.
– А вот Сережа в Ксении души не чает. Видели бы вы, как он с ней возится. Иногда мне даже кажется, что он и меня терпит в доме исключительно с той целью, чтобы было, кому три раза в день готовить Ксении свежий завтрак, обед и ужин.
Ибо кошка получала на завтрак уху из свежей рыбки. На обед сырое мясо, пропущенное через мясорубку, потому что Ксении лень было жевать и она делала вид, что крупные куски мяса застревают у нее в горле, что она давится и задыхается. И вот самоотверженная Гуленька крутила для капризницы фарш из говядины, никакое другое мясо Ксения не признавала. Добавляла в него яичный желток, кучу всевозможных витаминов и пищевых добавок, которые покупал Сергей. И надо сказать, что шерсть Ксении, где она еще сохранилась, и в самом деле свидетельствовала о том, что жизнь у нее хороша и вольготна.
– И кто бы мог подумать, что такая страшная беспородная киска может быть окружена такой любовью.
Это была чистая правда. У кошки были кривые рахитичные ноги, которые она приобрела еще будучи беспризорным котенком. Невыразительные желтые глаза. И шкура в полоску.
– Сергей нашел Ксению на улице. Он сам мне много раз об этом рассказывал. Кошка была в ужасном состоянии, но он ее выходил, отмыл, откормил и… полюбил.
Забывшись, Гуленька протянула руку, чтобы погладить кошку. И если любая другая мурлыка обрадовалась бы нечаянной ласке, потерлась о руку хозяйки и помурлыкала бы в ответ, то Ксения лишь оскалила зубы и сделала лапой неуловимое быстрое движение.
– Ай! – воскликнула Гуленька, судорожно дернув рукой. – Зачем ты меня оцарапала!
Как можно полюбить кривоногое полосатое чудовище, обладающее скверным характером, злобное, шипящее и готовое в любой момент огрызнуться, укусить или оцарапать, подруги понять не могли. Впрочем, Ксения со своим хозяином свой норов сдерживала. Зато на Гуленьке отыгрывалась в полной мере.
– Она меня ненавидит. Да и я сама, если честно, далеко не в восторге от такой кисули. Иногда мне даже хочется ее вышвырнуть вон, – потирая свежие, еще кровоточащие царапины, призналась Гуленька. – Но точно знаю, если я вышвырну его друзей, может быть, Сергей меня когда-нибудь и простит. Но если я поступлю таким же образом с Ксенией, тут уж извините. Тут уж дорога назад будет мне навсегда закрыта.
– Выведи ее погулять и «потеряй», – посоветовала Леся.
Ее можно было понять, потому что Ксения уже цапнула и ее за ногу, оставив на коже несколько глубоких царапин, которые воспалились и болели.
– Этой кошке не помешает вспомнить голодное детство, – подтвердила Кира, которой хотя и досталось от Ксении меньше остальных, но исключительно потому, что девушка была на страже собственной безопасности. И когда Ксения попыталась совершить атаку на Киру, она получила за это по носу. Обиженно фыркнув, кошка удалилась на безопасное расстояние. Но своих злодейских планов не оставила. Кажется, она воспринимала девушек как захватчиц. И собиралась их за это наказать.