Последняя ночь Вампира
Шрифт:
– Я хотел умереть, – продолжил узник. – За свои грехи, которых у меня немало. Но сначала убью вас. И спасибо, что помогли принять решение. Пошли вон, я должен отдыхать.
Помощник хотел было осыпать наглеца проклятиями, но судья толкнул его в спину – что-то ему подсказывало, что этого пленника действительно надо опасаться – а уж из-за связи с дьяволом или ввиду удивительной физической стойкости, с этим он разберется. Новый палач на прощание несколько раз стегнул подсудимого кнутом, но тот даже не шелохнулся.
На следующее
– Что вы все Князя Тьмы поминаете – а вдруг это чудо Господне!
Изумленные судьи, посовещавшись, решили ускорить процесс. Пленник висел на дыбе, а помощник ходил вокруг него и громко вопрошал:
– Отрекался ли ты от Бога и в каких словах? В чьем присутствии, с какими церемониями, на каком месте, в какое время и с подписью или без оной? Получил ли от тебя нечистый письменное обязательство? Писано оно было кровью – и какой кровью, своей или чужой – или чернилами? Когда он к тебе явился? Как его звали? Как он был одет, и особенно, какой формы были у него ступни? Заметил ли ты какие-нибудь чертовские приметы? Сколько денег он тебе дал? Когда он явился тебе вторично? Какие заклинания ты используешь в своем чародействе? Где ты прячешь волшебные снадобья, мази и эликсиры?
Узник, покачиваясь на дыбе, лишь хохотал и, изловчившись, раскачался на веревке, повернулся к ним и показал кукиш.
– Я бы его и без признания сжег! – крикнул в сердцах помощник. – Святой Юлиан и Святой Мартин свидетели – это не пособник сатаны, это сам сатана! Pereat improbus – amen, amen, anathema esto!1
– Вы же знаете, – месье Жакле ответил ему на это более чем строго, – без признания приговор недействителен.
Но, надо признаться, странный отшельник начинал утомлять его самого.
К вечеру, однако, испытуемый стал видимо слабеть, начал сознаваться в преступлениях, обмяк, несколько раз терял сознание, а на мучителей смотрел остекленевшими глазами. Оба палача, потные от физических нагрузок и близости огня, тоже устали, и только этим можно объяснить потерю ими бдительности. Не подававшего признаков жизни преступника сняли с «ведьминого стула» и повели по приказу судьи к столбу для насаживания. Последний решил, что пленник потерял от мук сознание, и приказал одному из палачей облить узника ведром воды.
Тут вдруг подсудимый, оставшись наедине с одним из палачей со свободными, не связанными веревками руками, резко схватил его за голову, притянул к себе и впился ему зубами в шею. Жизненные силы будто сразу покинули здорового и крепкого слугу церкви – он совсем не сопротивлялся, а пленник на мгновение оторвал свою окровавленную
Узник отбросил от себя труп палача и шагнул к судьям. Кожа порозовела, полученные раны стали на глазах затягиваться. Помощник выставил вперед ладошки и продолжал кричать, зовя подмогу. Но наверху привыкли к крикам из подвала, и ни разу не случалось, чтобы это кричал не подсудимый, поэтому, какими переливами ни звучал вопль помощника, никто не обратил на это внимания. Вампир развел ему руки в стороны, открыл рот – месье Жакле был готов поклясться, что видел перед собой волчьи челюсти – и сомкнул его на шее мучителя. Перекусив таким образом горло, он повернулся и выплюнул в сторону огромный кусок плоти. Тело, которое уже покинула жизнь, упало к ногам судьи.
Узник схватил единственного оставшегося мучителя, крепко связал ему руки, подвел к дыбе и повесил на нее. После нескольких движений колеса судья оказался под потолком. Он не выдержал и закричал от боли. Тем временем пленник произнес:
– Обычно одного достаточно, но я слишком много сил с вами потерял, – подошел к лежащему без чувств второму палачу и так же припал к его шее. Ноги жертвы забились в судорогах.
Почтенный судья замолчал, стиснул зубы и стал шепотом молиться.
Тем временем преступник стащил с более рослого мучителя одежду и сапоги, затем торопливо оделся. Подойдя к Роберу Жакле, он произнес:
– Клянись, что теперь свою власть ты употребишь не на казнь несчастных, а на их защиту!
– Сгинь, Сатана! – ответил старик и вновь зашептал молитву.
– Дурак! Я даже не знаю, есть ли твой сатана. Я просто – ошибка природы, ее побочная ветвь. Ну и виси, раз не хочешь дать клятву.
– Я согласен уйти на покой, – еле слышно сказал судья. – Но защищать слуг дьявола не стану.
– Ну, хотя бы так – уже хорошо, – кивнул преступник и отпустил веревку. Судья оказался на полу. – Но, извини, развязать тебя я не могу. Ты вызовешь подмогу, и за мной отправят погоню. Посиди здесь до утра – вот и время о жизни подумать.
Он снял с пояса помощника связку ключей, затем вынул из висевших на стене ножен шпагу, поднялся по лестнице, с минуту постоял перед ней, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, и распахнув ее, с боевым кличем кинулся на стражей темницы. Послышался лязг холодного оружия, одиночний выстрел, крики – и вскоре все стихло.