Последняя ночь
Шрифт:
Поначалу ничего, кроме толчка и ожога, Денис не почувствовал. Да и потом все казалось не таким уж страшным — он без остановки преодолел заросли густого кустарника, мешанину деревьев, калитку, какую-то улочку с подслеповатыми окнами неработающего учреждения…
И только попав сюда, в загаженную, вонючую каменную щель между какими-то развалинами, позволил себе рухнуть и отчаянно застонать от боли:
— Мамочка родная! Ну зачем они?
Погони не было. То ли преследователи потеряли его, то ли просто, чуть поостыв, не решились вдвоем соваться
Сейчас они, видимо, докладывают о случившемся подоспевшим коллегам. Пока перекроют район, обеспечат оперативный поиск…
Время есть, но его так мало, что не о чем говорить.
Денис аккуратно, стараясь не задеть поврежденную ногу, вытянул из-под себя прихваченный в суматохе бегства плащ. Даже на первый взгляд он был Нечаеву не по размеру — намного короче и шире, чем надо.
Впрочем, Нечаева сейчас интересовало вовсе не это. Осмотрев добычу, он убедился, что из раны на плащ почти ничего не попало, только чуть-чуть намокла подкладка.
Сажа и грязь на болотного цвета ткани, конечно, присутствовали, но все же это было естественнее, чем кровь, и при случае вполне объяснимо.
Оперативник насухо, чтобы больше не измазаться, вытер руки о незаметный под пиджаком кусок рубашки и приспустил засыхающие темной коркой брюки.
Потом, как учили когда-то в школе милиции, развязал галстук и туго перетянул бедро немного повыше пулевого отверстия. Не отдирая присохший уже к ране носовой платок, поверх него обмотан ногу снятой с себя перед этим майкой. Зачерпывая из относительно чистой лужицы у стены, Денис вымыл лицо и руки.
Оделся. И замер на половине очередного движения… Откуда-то со стороны вокзала послышался долгий собачий лай. Впрочем, беглец почти сразу же облегченно вздохнул — судя по звукам, голос подавала явно не розыскная псина, а какая-то мелкая шавка, выведенная на утренний моцион.
— Вперед, заре навстречу!
Боль уже стала привычной, и только немного тошнило.
Закружилась голова.
Хорошо бы доктора, а?
Укольчик, перевязочку… Постельный режим.
Да, Нечаев, будет тебе постельный режим. На нарах… Хорошо, если вообще позволят дожить до камеры, а то ведь пристрелят — по глупости или со страху.
Нет, никаких врачей!
Нужно сегодня же, прямо сейчас отправляться дальше. Туда, где всего в паре часов езды на поезде, в городке, как две капли воды похожем на этот, с нетерпением дожидается его и бумаг с Украины господин Уго Тоом.
Это ведь надо же? Какую-то сотню километров не доехал до условленного места встречи. Границу проскочил нормально, а тут…
Теперь седой, неторопливый и уверенный в собственной правоте эстонец представлялся ему не просто конкретным человеком из плоти и крови. И даже не старшим коллегой из зарубежной спецслужбы — нет! Он был для жаждущего свободы и жизни Дениса символом справедливости и последней надеждой.
Впрочем, юноше из хорошей семьи подобные иллюзии в какой-то степени простительны…
Нечаев проверил
— У-у, с-с-сука!
Прислушался.
Звуки просыпающегося городка вовсе не казались враждебными: монотонный шелест дождевых капель по крышам и лужам, гудки маневрового локомотива, далекая и потому совсем не страшная сирена «скорой помощи»…
Пару раз за кирпичной громадой соседнего здания проревели туда-сюда по улочке грузовики.
Нечаев поднялся, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу, надел плащ и критически осмотрел собственное отражение в грязной воде:
— Да, не Ален Делон.
Алкаш подзаборный: рожа бледная, весь измазан, одежда намокла… Впрочем, с точки зрения общественной нравственности это еще не совсем криминал.
Он медленно, на ходу приноравливаясь к своему убогому состоянию, добрался по стеночке до полуоткрытых скрипучих ворот — там, за ними, стояли, кажется, мусорные баки и штабель ящиков. Беглец уже совсем было приготовился шагнуть наружу, как что-то вдруг насторожило его.
Денис снова замер. Что? Откуда?
Вот! Гуляющие по ржавому металлу отражения каких-то ритмичных, ничего общего с естественной природой не имеющих сполохов: раз! и… раз! и…
Нечаев медленно высунулся из-за забора и тут же отпрянул обратно:
— Плохи дела.
На расстоянии пистолетного выстрела мокла под дождем милицейская машина с муниципальной эмблемой на борту и по меньшей мере двумя характерными силуэтами за стеклом. Сине-голубой «маячок» на крыше был почему-то не выключен и испускал во все стороны судорожное сияние, которое и заставило Дениса насторожиться.
Все логично. Они наскоро оцепили периметр, где скрывался опасный преступник, подручными силами, а теперь формируют оперативно-поисковые группы.
Что же — молодцы! Грамотная работа.
Нечаеву захотелось стонать — и не от боли, а от унизительного идиотизма ситуации. Он как мог торопливо проделал обратный путь во двор, перебрался через канаву и кучу какого-то шлака, упал…
А поднявшись, нос к носу столкнулся с невесть откуда появившимся мужчиной.
— Ты чего тут?
На вид мужику было лет шестьдесят: круглолицый, безусый, с солидным брюшком, обтянутым синей форменной курткой.
Судя по фуражке с зеленой тульей и мятой кокарде, он работав в военизированной охране вагонного депо или на товарной станции.
— Машка, падла… — ругнулся вместо ответа Нечаев и, похмельно оскалившись, развел руками: — Выгнала, мать ее!
— Жена? — нахмурился мужик.
— А кто еще? С-сука!
— Да, видок у тебя…
Нечаев заметил в руке собеседника связку ключей, среди которых угадывался и автомобильный:
— Слышь, ты работаешь туг?
— А что? — насторожился мужик, но страха ни в голосе его, ни в поведении не было.