ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
Шрифт:
– Вовсе нет, Макс. Просто ты один раз уже решил, что тебе нужно. Я в курсе. Я тебя понял. Ты мне ничего не должен. Я
уж как-нибудь сам по себе...
– Просто мы тогда...
– буркнул Макс.
– Не очень хорошо тогда получилось. Я хотел тебе все подробно объяснить, чтобы не
было обид...
– У меня нет на тебя обид, Макс, - заверил я.
– Вот, собственно, за этим я и зашел, - пояснил Макс. Складка
Макс сидит на корточках перед моим креслом. Просто какое-то «Возвращение блудного сына». Только на самом деле
блудным сыном был я, и я никуда не собирался возвращаться. Вот так всегда в искусстве - реальная жизнь отражается с
точностью до наоборот.
– Давай тяпнем, что ли, - предложил Макс и откуда-то вытащил бутылку «Столичной».
– За жизнь и за все такое прочее...
– Ты спятил?
– Я посмотрел на часы.
– Еще только половина одиннадцатого утра. Ты же еще на работу поедешь...
– Плевать на работу!
– решительно сказал Макс.
– Можно хоть раз в жизни послать все к черту!
– И он стал откручивать
пробку.
Я смотрел на него, так настойчиво пытающегося доказать, будто нас все еще связывает нечто большее, чем бутылка
водки, и думал. Я думал о том, что своим сегодняшним приходом Макс успокаивает прежде всего себя. И он уйдет некоторое
время спустя, довольный собой, довольный тем, что «урегулировал» испортившиеся было отношения со старым приятелем. В
записной книжке в разделе «Дела на день» можно было поставить галочку.
Только все это было напрасно. Сегодня мы еще способны сидеть за одним столом, пить водку и даже говорить о чем-то.
Правда, уже после второй стопки паузы между репликами становятся все длиннее и длиннее...
Такими медленными будут становиться паузы между нашими встречами. Мы будем все реже и реже звонить друг другу.
Макс забудет о моем дне рождения. Я буду помнить, но не приду и не напомню о себе телефонным звонком. Потому что это
уже не будет нужно ни ему, ни мне.
Этот процесс займет годы, и однажды, встретившись на улице, мы просто обменяемся взглядами, кивнем друг другу и
разойдемся. И в наших взглядах будет только пустота. И каждый из нас будет для другого человеком из прошлого.
А пока Макс весело рассказывал какой-то анекдот и разливал водку по рюмкам...
Я улыбался. Я умею улыбаться,
Радостная физиономия Макса почему-то вызывала у меня раздражение, которое я умело прятал за идиотскую улыбку. Но
почему Макс так действует мне на нервы?
И я понял. Потому что я ждал не его. Я ждал ее.
Но ее не было. Ни в тот день, ни в следующий. А на третий день я не выдержал. Я заснул.
И вот тогда она пришла.
Глава 17
Если бы она хотела это сделать бесшумно, то, несомненно, сумела бы это сделать. И я бы никогда не узнал о том, что она
приходила. Потому что не проснулся бы больше.
Но все было по-другому. Она зажгла в прихожей свет и с шумом опустила на пол какую-то поклажу. После чего
швырнула в сторону ботинки и повесила на вешалку свою кожаную куртку.
Ни дать ни взять, любящая жена вернулась из командировки. Я положил правую руку поверх одеяла. А потом попросту
свесил ее с кровати. На ковре лежал «люгер», и курок был взведен.
Ее силуэт вырисовывался в дверном проеме идеальной мишенью, и теперь я, если бы хотел, мог бы разом покончить с
напряженным ожиданием последних дней. Но я не сделал этого.
Анна осмотрела рукав черного обтягивающего свитера и досадливо чертыхнулась. Потом стянула свитер и бросила его на
пол, оставшись в черной майке-безрукавке.
Она подошла к моей кровати и, не обращая на меня внимания, принялась раздеваться. Сначала в сторону полетела майка,
потом бюстгальтер, потом она сняла джинсы и все остальное. А потом она оказалась в моей постели.
Ее тело было холодным, как мраморное изваяние. Анна прижалась ко мне, положила свои руки мне на плечи и
прошептала:
– Так холодно...
Я не ответил.
– Почему ты спишь одетым?
– поинтересовалась Анна.
– Куда-то собираешься пойти?
Я отрицательно мотнул головой.
– И правильно... На улице жуткий холод. Давай-ка, расстегни вот это, - попросила Анна, уже работая своими ледяными
пальцами в низу моего живота. Не думал, что она вернулась за этим.
– Вот так, - вздохнула Анна.
– Давай, двигайся, двигайся...
Это было очень странно. Она неподвижно распростерлась на простыне и никак не реагировала на мою активность,