Последняя песнь Акелы. Книга первая
Шрифт:
— И встреча сия оказалась судьбоносной, — чуть недоверчиво фыркнул геодезист. — Комендант проникся осознанием вины, рухнул ниц и попросил о небольшом одолженьице — прокатиться до сей деревеньки. А что? Примирительные поездки в Париж существуют, так отчего ж и до Сайлент-Хилла не проехаться?
— Можно сказать и так, — недовольно буркнул Арсенин, слегка уязвленный тоном собеседника. — Комендант радости нашей встречи не перенес и того-с… отправился в края великой охоты. А в наследство оставил портфельчик с бумагами различными, среди коих присутствовал доклад некоего агента «Фиалка» о намерении буров переправить в Трансвааль матрицы для печатания денег и об операции
— И чьей же стороне вы хотели предложить свои услуги? — абсолютно безразлично спросил Кочетков. — Бурам или колониальным властям?
— Не знаю, понравится ли вам мой ответ или нет, — насторожился Арсенин, — но мы собирались помочь именно бурам…
— А что так? — прищурился Кочетков. — Помнится, вы противостояние империи и республик иначе как мышиной возней не называли и относились к нему совершенно индифферентно. А нынче — такая метаморфоза… Или вы решили бриттам все обиды припомнить, вырыть топор войны — и в путь, пока пепел Клааса стучит в сердце?
— Тут много чего в один узел связалось, — смутился Арсенин. — Хотя, по чести сказать, лично для меня важнее всего оказались меркантильные доводы. Подумалось, что если мы бурам поможем, и они той же монетой отплатят. Можно и звонкой. Тогда как в том, что англичане от дивного зрелища моей тушки, болтающей в петле, откажутся, я сильно сомневаюсь.
— Каковы бы ни оказались причины, заставившие вас решиться на столь отчаянный поступок, — задумчиво произнес Кочетков после небольшой паузы, — мы, как и прежде, на одной стороне, что не может не радовать. Опустите руки и устраивайтесь поудобней. Да! Заодно прикажите вашему абреку прекратить в меня целиться. Право слово, лишние дырки в шкуре не нужны ни ему, ни мне.
Дождавшись, когда Всеслав поднимется, Кочетков, двигаясь стремительно и бесшумно, как-то неуловимо для постороннего глаза преодолел расстояние от укрытия до Арсенина и, дружелюбно улыбаясь, протянул капитану руку:
— Вы уж простите меня, голубчик, за столь холодный прием. Но не признал я в этом наряде ни вас, ни матросов ваших…
— Да я и не обижаюсь вовсе, — чуть натянуто улыбнулся Арсенин. — Вот только, сдается мне, времени на разговоры у нас нет совершенно. И как бы мне ни хотелось узнать, почему вы именно здесь и сейчас обретаетесь, хочу напомнить, что в любой момент здесь могут появиться британские агенты.
— А они уже приходили, — равнодушно обронил Кочетков, устраиваясь в кресле. — Так что для спешки оснований нет…
— Как приходили? — оторопело застыл Арсенин. — Если они уже встретились с агентом, то нужно как-то помешать их встрече с бурами! Перехватить, что ли… В конце концов, они могут и вернуться…
— Ну, это вряд ли, — по-прежнему равнодушно пожал плечами Кочетков. — С того света не возвращаются. Не переживайте, Всеслав Романович, и связной британский, и агенты имперские, все здесь находятся. Лежат в соседней комнате. А помешать они никому не смогут, потому как неживые уже. Хотя в одном вы правы, предосторожность излишней не бывает. А потому отправьте-ка своего юношу в мансарду. Пусть за окрестностями понаблюдает, пока мы политесы разводить будем…
— Как мертвые? — так и не сдвинувшись с места, удивленно спросил капитан. — Кто ж это их?
— Я, — без тени эмоций обронил Кочетков. — Надо признаться, я тоже слегка припозднился, и бритты бурскую команду из Лоренсу-Маркиш уже перебили, оставив в живых только одного — раненого. Так что пришлось, как вы выражаетесь, отправить их в места, богатые дичью. Очень уж удобно они в доме собрались, грех таким случаем не воспользоваться. Раненый
— Да кто же вы, черт возьми, такой?! — Арсенин, слегка наклонившись вперед, пристально уставился на рассказчика.
— Довелось мне как-то в Японии работать, — с отсутствующим видом произнес Кочетков. — И вот там один полицейский чин с таким же, как у вас, видом все у меня допытывался: «Кто вы, доктор Зорге, да кто вы, доктор Зорге?!» Не допытался. А на вопрос о моей скромной персоне я уже как-то раз ответил. Я — офицер Российской империи. И здесь, как вы догадываетесь, нахожусь не по собственной прихоти, а по долгу службы. Теперь давайте отставим ненужную лирику в сторону и перейдем к делам насущным. Я, в силу некоторых обстоятельств, должен в глазах всех без исключения оставаться фигурой нейтральной. То есть факт моего присутствия и моя роль в событиях дня нынешнего для широкой общественности, да и вообще для кого бы то ни было, должна оставаться в тайне. Этот раненый бур, Барт Ван Бателаан, моего лица не видел, кто бриттов на тот свет отправил, не знает, и коль вы сюда прибыли бурам помочь, значит, роль его избавителя на себя и примете. Историю, кою вы спасенному поведаете, мы сейчас вместе придумаем. Как бур в себя придет, вы вместе с Ван Бателааном доставите клише в Трансвааль. Бур послужит проводником, да и как пропуск в тех местах совсем не лишним будет.
— А как же команда, которая из Республик должна за матрицами прийти? — озадаченно почесал затылок Арсенин. — Может, лучше их дождаться?
— К сожалению, сюда больше никто не придет, — поморщился Кочетков. — Ту команду еще три дня назад взвод английских улан перехватил. Так что надеяться не на кого, привыкайте обходиться своими силами.
— А про улан вы откуда знаете?
— Птичка на хвосте принесла. Здесь попадаются очень интересные экземпляры пернатых. Нужно только уметь их слушать. У вас карта есть? Отлично. Давайте ее сюда, я отмечу маршрут, а то пока наш бур в себя придет, пока вы с ним договориться сумеете, тут и состариться можно. Буры и так господа недоверчивые, а уж к чужакам тем более… Да, вот еще что. Бумаги из портфеля Скотта вы тоже бурам передайте, глядишь, они найдут им применение, хотя в последнем я не совсем уверен. Очень уж недальновидная они нация.
Кочетков оказался прав. Ван Бателаан пришел в сознание лишь к вечеру, когда маленький отряд успел отъехать от злополучной деревеньки на пару десятков миль и остановился на привал. Очнувшись, неугомонный бур первым делом попытался скрыться из фургона, но из-за раны далеко уползти не смог и вскоре был обнаружен в кустах.
— Вам нет нужды беспокоиться за жизнь и безопасность, сударь, — тщательно выговаривая слова на подзабытом со школьных времен немецком, начал Арсенин, глядя на принесенного к костру беглеца. — Вы среди друзей, и вам ничего не угрожает.
— Отродясь у меня таких друзей не водилось, — по-немецки, но как-то непривычно для русского слуха коверкая слова, буркнул Ван Бателаан и обвел угрюмым взглядом окруживших его людей. — Для начала хотелось бы знать: кто вы такие и почему вам можно верить?
— Мы — русские моряки, — как можно дружелюбнее произнес капитан, — и мы вам не враги…
— Ага! Моряки! Вот только моря вокруг не наблюдается, — скривился в презрительной усмешке бур. — Да и не похожи вы на моряков-то. На охотников за головами — да, а на моряков — нет. Какого черта, прости Господи меня грешного, я должен верить, что вы мне не враги? На слово? Так дураков в Кейптауне ищите, тут их не водится…